СРОЧНО!

Домой Добавить в закладки Twitter RSS Карта сайта

Детство отняла война Печать
22.06.2017 08:51

(Воспоминания дубненских ветеранов)

Гладышева Галина Васильевна (1937 г.р.)

Наша семья жила в Москве.  В семье  были папа, мама, два  брата и я. Папа ушёл на фронт в 1943 году и  пропал без вести. Нас эвакуировали в Нижний Новгород, где  мы прожили два  года. Мама работала в детском саду, на макаронной фабрике и ещё где-то уборщицей. Целыми днями её не было дома, поэтому братья были без присмотра, хулиганили, лазили по чужим огородам. Брат  четыре  года обучался  в первом классе, так как плохо учился, с трудом закончил в 14 лет  5 классов и поступил в ремесленное училище. Их там кормили, он  даже нам приносил что-то покушать.

Я тоже ходила в школу. Помню, первого сентября  пошла в первый класс в валенках и в лёгком платье, которое перешила мама из старых вещей, пришив  воротник  с папиной рубашки. В школе нам давали каждому бублик и две  конфетки-«подушечки».  По карточкам получали хлеб – 1кг 150 г на всю семью.  Конечно, еды не хватало, ели траву, которую собирали в парках. Когда семье выделили  участок земли, стали сажать картошку, капусту и лук. А ещё мама сдавала кровь за деньги.

В Москву вернулись с трудом, так как  без вызова  въезд в столицу был запрещён. Билеты на поезд без специальной бумаги  не продавались, поэтому добирались на попутном транспорте и пешком. Приехали, а карточек на хлеб нет. Жить было очень трудно. От голода мы, дети,  днями не вставали с кроватей,  языки опухали. Помогли знакомые, которые знали папу. Он до войны работал в академии. Нам выдали карточки, по ордерам стали давать какие-то вещи, продукты питания и даже консервы в высоких банках. Эти банки потом использовали вместо кастрюль: варили в них.

Все страдали педикулёзом. В баню ходили редко:  на весь Тимирязевский район  работала  только одна баня, и в очереди  приходилось  стоять по 5-6 часов. Жили мы в доме барачного типа. Печь топили углём и дровами. Я часто угорала. Дрова были сырые. Мама одна или с братом пилила их и колола. Нам, детям, с папиной работы  выделяли  путёвки в пионерские лагеря и билеты на ёлку в Кремлёвский зал.

Я закончила 10 классов и институт иностранных языков. Вышла замуж. В 1962 году мужа направили в качестве военпреда на завод «Радуга» в Дубну. Я работала в школе № 10 учителем иностранного языка. Проработала там 40 лет.

Солнцева Валентина Сергеевна (1931 г.р.)

Жили мы в рабочем посёлке около города Горький.   Семья была большая:  папа, мама,  четыре брата, сестра и я. Папу на фронт не взяли – была бронь,  поскольку  он был мастером по покраске подводных лодок и пароходов. Мама не работала, т.к. дети были еще совсем маленькие. Жили очень плохо, голодно. Ни огорода не было, ни коровы. Позже завели козу, но молока было очень мало. Бывало,  мама нальёт нам по «стопочке»,  и всё.  От голода папа даже опухал. По карточкам получали хлеб: 150 г на иждивенца и 250 г  получал папа. Мама ходила по деревням и меняла вещи на картошку. Варила лебеду, крапиву, листья липы. Собирали дикий лук, щавель, черемшу.  Недалеко была дубовая роща, где  мы собирали, жарили и ели жёлуди.

Недалеко от нас находился  Сталинград. Самолёты целыми днями летали к городу и бомбили его, пытались разрушить мосты через Волгу и Оку, но им это не удалось. Сбрасывали листовки с призывом  сдаться. «Вы будете есть хлеб с маслом!» – обещали они. Мы каждый день наблюдали, как наша зенитная артиллерия вела  огонь и как горели немецкие самолёты.  Даже забирались  на крыши сараев, чтобы лучше это видеть, и ликовали. У нас около каждого дома были вырыты окопы, чтобы прятаться во время  бомбёжки. Ежедневно по многу раз   выла сирена, объявляя о воздушной тревоге.  Возвращаясь  из школы,  шли не по дороге, а вдоль  заборов, чтобы немецкие лётчики не обстреляли нас. Школа находилась  в нашем посёлке, но ходить было далеко. Учебники  и чернила нам  выдавали, а вот тетрадей не было –  писали на газетах и старых книгах. Только когда были  контрольные работы и диктанты, давали по одному листку из тетради.

Обувь была  никудышная,   рваные валенки носили по очереди. Весной и осенью  ходили в  калошах, а летом – босиком. Мы завели кроликов. Мама их чесала, пряла пух, вязала шапочки и продавала. А ещё  маму посылали в колхоз жать хлеб. Она собирала колоски с земли и приносила домой (это  разрешалось).  Мы, дети, осенью уезжали далеко  в колхоз  копать картошку. Жили у местных бабушек. Они нас кормили  этой же картошкой и молоком, но без хлеба.   С дровами было трудно:  в лесу деревья пилить  запрещали.  Топили печь  хворостом:  папа срезал с деревьев сухие сучки, а  мы на санках, по сугробам, возили хворост. Поэтому хоть  и была своя баня, но топили мы её  очень редко:  мылись дома в корыте.

Я закончила 10 классов. Хотела поступать в медицинский техникум, да  мама не пустила. Позже закончила  курсы бухгалтеров. Вышла замуж. Муж закончил  институт,  и в  1951 году  его направили на Большую Волгу. Он работал  дежурным инженером на ГЭС.  У нас  трое  прекрасных сыновей.  Старший с красным дипломом закончил   авиационный  институт, он кандидат  наук, полковник. Живёт в Жуковском, работает старшим научным сотрудником. А ещё  у меня  пятеро  внуков и пятеро   правнуков. Все ко мне относятся очень хорошо, но  живут не в Дубне. Я здесь одна. У нас заведено так: регулярно ко мне приезжает старший сын, покупает  всё, что нужно, «забивает»  два  холодильника продуктами, делает генеральную уборку и уезжает. Родственники постоянно  общаются со мной по телефону, так что я в курсе всех дел и знаю все новости. Пока здоровья хватает, чтобы себя обслуживать.  На жизнь не жалуюсь.

 
 
Данные с ЦБР временно не доступны. Приносим свои извинения за неудобство.