Академик Григорий Трубников: «Здесь сосредоточен интеллект» Печать
18.11.2021 08:00

Продолжение. Начало в № 44

– Безусловно, все в этом мире взаимосвязано, даже то, что нам кажется далеким и ненужным. «Это почти неподвижности мука/мчатся куда-то со скоростью звука/ зная прекрасно, что есть уже где-то/ некто летящий со скоростью света». Поэты бывают прозорливыми!

– Не зря они любимы в Дубне... Но хочу обратить внимание на другую проблему, которая нас очень волнует. Это университеты. В последние лет пять ведется политика, которая подразумевает, что университеты должны заниматься не только образованием, но и исследованиями. Лет двадцать был другой крен: науку из университетов убрать, чтобы они занимались только образованием. Ныне все вновь поменялось. Все известные университеты в мире сегодня исследованиям посвящают не менее 50% времени. Студент первые два года получает базовое образование, а потом приобретает навыки исследователя. Финансирование университетов стало намного больше, чем 10-15 лет назад. Они стали получать огромные деньги на исследования. А это означает, что средства не пойдут в научные институты. Их бюджеты стали сильно отличаться от университетских.

 

– Для науки это нехорошо?

– Слабость надо обращать в силу. У Дубны есть хорошие возможности это делать. Ни один университет не может себе позволить крупную установку, на которой работают сотни или даже тысячи людей. Поэтому в университетах нужна наука как бы среднесрочной перспективы, то есть короткие проекты с большими рисками, так как «молодежный бульон» кипит бурно, энергично.

– Проекты на время обучения, то есть на два-три года?

– Конечно. А чтобы работать на больших установках – типа коллайдера или телескопа – нужен опыт, их эксплуатировать сложно. Поэтому они должны быть в больших научных институтах. Нам не следует конкурировать с крупными университетами, просто в своей нише мы должны быть лучшими. И борьба за выпускников – за светлые головы – в сотрудничестве с университетами.

– Вы – член Академии наук, у вас тесное сотрудничество с РАН. Многим не очень нравится, что с нашей Академией происходит. И внутри и вокруг нее. Вы – непосредственный участник и свидетель иных событий. Чего нам ждать?

– Столько, сколько говорится в последнее время о поддержке науки в стране с разных трибун, я давно не припомню. И финансирование на 10-15% в год растет. Эти данные я получал, когда работал в Министерстве. Это свидетельствует о том, что государство хорошо понимает ситуацию и адекватно на нее реагирует. Если мы не будет поддерживать и развивать науку, то не сможем быть лидерами в этом мире. Это очевидно всем.

– Но тем не менее кризис в Академии очевиден…

– Академии наук нужно найти свое место в сложившихся обстоятельствах. Причем это необходимо делать быстро. Без сомнения, она может представлять ученых, все научное сообщество в государстве.

– А чем представлять, когда у РАН нет теперь институтов.

– Принадлежность институтов не есть научный мандат.

– Но он был у Академии 300 лет!

– Академия наук сейчас влияет на бюджеты институтов через экспертизу. У РАН убрали функции, грубо говоря, «по кассе». Но при этом Академия формирует государственные задания, общую научную программу для всех вузов и научных организаций. Министерство и Академия наук сделали хорошую научную программу фундаментальных исследований. Ее надо реализовывать. Я считаю, что вопрос принадлежности институтов и управление имуществом вторичны. Безусловно, проблема сложная. И ее сейчас решают практически все страны. Реформы Академий наук прошли не только в республиках бывшего Советского Союза, но и во многих ведущих странах, в том числе и в Штатах, и в Китае. Академия наук, без сомнения, должна быть главным научным «мозговым центром» государства. Но одно дело написать это на фасаде, и совсем другое быть им и соответствовать этому статусу. Я сейчас никого не критикую, просто говорю о ближайшем будущем. Чтобы соответствовать «вывеске», надо перестроить структуру Академии, так как она не менялась уже много десятилетий.

– Главное, как говорил один небезызвестный товарищ, вместе с водой не выплеснуть из ванны и ребеночка!

– Государство должно четко формулировать задачи для науки. Это, кроме Академии наук, никто не сможет подсказать ему, если речь идет о больших фундаментальных задачах. И опять-таки я возвращаюсь к научным кадрам. Школьники у нас выигрывают олимпиады по физике и химии, студенты – суперталантливые, а с получением диплома они куда идут? Куда угодно, только не в науку. Идут в основном в банковскую сферу. Определенный пиетет и престиж научной профессии государством нужно формулировать и поддерживать.

– Как это было в моей молодости, когда шла дискуссия – «физики и лирики». Тогда профессия ученого была престижна и уважаема. И все-таки, согласитесь, Дубна на особом положении. Все говорят о санкциях, а у вас этого слова и не слышно…

– У государств, к счастью, хватает понимания, что политика может вмешиваться в экономику и еще в какие-то области, но не в науку, культуру и образование. Хотя культура и образование, к сожалению, политикой тоже «запачканы». Наука держится. Мы сотрудничаем с США, со странами Европы и Азии. Это взаимовыгодное сотрудничество, полностью открытое, мирное, где результаты получаются общими усилиями и принадлежат всем странам.

– О чем сейчас мечтается?

– Хочется многое изменить к лучшему. Слава Богу, с наукой все хорошо. А вот социальную и городскую среду вокруг нее нужно улучшать. Конечно, в этом мы уступаем западным центрам. Наукоград – это небольшое замкнутое пространство. Здесь сосредоточен интеллект, живет особая публика. А потому социальная среда крайне важна: культурные объекты, спортивные, образовательные; музыка, театры – шаговая доступность их между собой, и, конечно же, безопасность. Понятно, что ученые, как ни крути,– это элита общества. И вовсе не потому, что они заслуживают большего, чем остальные граждане. У всех членов общества должны быть равные права и равные возможности. Но особые территории создаются для того, чтобы человек работал на пределе своих возможностей и неограниченное время, а потому и условия должны быть особыми... Посмотрите, как стало красиво в Москве. Широкие тротуары, красивые улицы, открылась архитектура. Москва стала одним из самых комфортных городов для жизни. Это признают и сами граждане, и туристы. Хочется, чтобы в Дубне было не хуже.

– Вы же патриот Дубны. Даже работая в Москве, обязательно сюда возвращались, да и семья оставалась здесь...

– Когда-то на Дубну, и вообще на академгородки, смотрели как на города будущего. В стране было несколько таких площадок. Это была своеобразная демонстрация того, к чему надо стремиться. Вот город, где царит интеллект, где люди говорят на разных языках, здесь культура, религия, образование... В моем представлении Дубна будущего – город, который должен опережать время на 10,15, 20 лет. Она должна показывать, куда надо стремиться и идти в науке.

– Оптимизма вы не растеряли после нашей встречи в Министерстве...

– Я всегда был оптимистом и буду вне зависимости от того, где нахожусь. Министерский опыт очень помогает. Я смотрю теперь на Дубну не только как на место, где работаю и живу, где моя семья, мой Институт, мои коллеги, но и как на частицу великой страны, именуемой Россией.

Беседу вел Владимир Губарев

Информационно-аналитическое издание

Фонда исторической перспективы «Столетие»

Фото Елены Пузыниной

и Юрия Тараканова