Детство отняла война... Печать
31.01.2019 00:00

(Воспоминания дубненских ветеранов)

Арсентьева Мария Алексеевна (1933 г.р.)

Наша большая семья, папа, мама, две сестры, четыре брата, я и бабушка, жили в деревне Любнево Калининской области. В начале войны отец ушел на фронт. После ранения он вернулся домой и дожил до 60 лет. Мама всю жизнь работала в колхозе, выполняя самую разную работу. Каждое лето я тоже трудилась наравне со взрослыми: на быках боронила пашню, возила разные грузы - зерно, дрова, сено и т.д. Летом, в жару, с быками невозможно было справиться. Их донимали слепни. Тучами летали и кусали беспощадно. Быки «зверели», становились совсем неуправляемыми: то в кусты затащат, то в воду вместе с телегой заедут. Поэтому на них работали в основном рано утром и вечером, когда жара спадала. В течение дня быки отдыхали на ферме, а нас определяли на другие работы: то картошку сажали, то прополкой занимались, то работали на сенозаготовке. Картошку сажали под плуг. На лошади плугом делали борозду, мы раскладывали картошку по гнёздам, а на следующей лошади плугом заваливали первую борозду и т.д. Прополка, окучивание и выпахивание созревшего картофеля тоже проводились на лошадях.

Питание было очень плохое. Семья большая, картошки не хватало. Хлеб пекли из травы с добавлением муки. В течение года мы выписывали в колхозе зерно по 4-5 килограммов, мололи на жерновах и добавляли муку в тесто. Когда наступала осень, время получать по трудодням, у нас уже ничего не оставалось. Ели лепёшки из мороженой картошки (тырганцы). Была у нас корова, овцы, куры, но себе почти ничего не оставалось – сдавали государству 362 литра молока, мясо, шерсть, яйца. Нам мама варила яйца только на Пасху.

Из обуви у меня были только кирзовые сапоги, валенок не было. Летом ходила босиком. Если поранишь ногу, лечили или смолой с дерева, или мочой, лучше от малышей. Смочишь тряпку и прикладываешь к ране. Мылись мы в печи. Дети работали наравне со взрослыми. Когда созревали хлеба, многие девочки жали серпом. В риге (сарай для сушки снопов) сушили снопы, молотили цепами и на молотилке. Девочки погоняли лошадей по кругу, приводя в движение молотилку. Потом на току мы веяли зерно на веялке. Её крутили по два человека по очереди. Двое крутят, двое отдыхают. Очищали зерно от мякины, сушили его и сдавали в план. Оставшееся зерно засыпали в амбар на семена, а уж потом остаток раздавали колхозникам на трудодни. Почти весь огород засаживали картошкой, но всё равно ее не хватало до нового урожая. Помню, сварит мама молодую картошку, разделит каждому по четыре штуки. Мы её очищаем от кожуры, а мама и бабушка едят неочищенную, да ещё и наши очистки съедают. Ещё помню, мы нанимались работать у «богатых» за продукты. Богатыми называли тех, кто получал деньги за определенную работу - катал валенки, чинил обувь, шил.

Зимой дети учились, а после уроков шли помогать взрослым. Школа находилась в соседнем селе, за 5 километров. Учебников было мало. Приходилось меняться друг с другом или оставаться в школе после уроков, чтобы приготовить домашнее задание. Писали в тетрадях, которые делали из старых газет. Портфелей не было. Бывало, книгу и тетрадь заверну в платок, завяжу в узелок и иду в школу. Часто в классах было очень холодно, и тогда ученики 6-7 классов приносили хворост из леса и топили печь. Домой тоже носили хворост вязанками на спине, а зимой - на санках.

Я закончила четыре класса, в пятый не пошла, т.к. надо было работать. Но учиться мне очень хотелось. Бывало, уйду за сарай и плачу. С 14 лет я пошла работать на торфоразработки. Летом работала на торфянике, а зимой - в колхозе. Ухаживала за лошадьми. За работу на торфоразработках платили деньги, и жить нам стало чуть полегче. Да и хлеб там давали настоящий, а не липкий, из травы, как дома.

В Дубну приехала в 1962 году к мужу. Работала сначала в охране, затем в цехе №24 на ДМЗ (зольщицей, котельщицей, машинисткой на насосной станции) до выхода на пенсию. У меня много благодарностей за работу, дважды я получала звание: «Победитель соцсоревнований». Вырастила дочь, сейчас живу с внучкой.