Отчего малый бизнес России не производит практически ничего, кроме услуг, объяснил президент НИСИПП, профессор НИУ ВШЭ Александр Чепуренко.

– Статистические данные убеждают нас, что сколько-нибудь значительных изменений  с 1997 года не произошло ни в структуре малого бизнеса, ни в его месте в экономике. Что за причины тому? Первая. Экономическая система, которая сложилась в России и воспроизводится в последнее десятилетие, в принципе выталкивает наверх те предпринимательские структуры, которые никакого отношения ни к предпринимательству, ни к инновациям не имеют.

Это виды бизнеса, устроенные по принципу: «распил» – «откат».  Это бизнес, принадлежащий друзьям или родственникам чиновников соответствующего уровня, значительная часть дохода которых формируется за счет прямого или косвенного участия в обслуживании государственных поставок и так далее. Это то, что в западной литературе называется непроизводительным и деструктивным предпринимательством. То есть предпринимательством, которое не производит инновационную ренту, а «пилит» ренту административную или политическую, доедает очередной этап распределения или перераспределения приватизированной когда-то собственности.

Вторая причина – коррупция стала системной. Когда сегодня заводят речь о борьбе со взятками, хочется просто смеяться. Где вы видели чиновников, берущих взятки? Коррупция в России уже давно приняла другие формы. Чиновник ничего не вымогает – он с достоинством и по праву присваивает часть активов тех фирм, которым он покровительствует. Он фактически выступает в качестве неофициального партнера по бизнесу. Если в 90-е годы мы говорили про братков, про разнообразные «крыши», то сегодня никаких крыш, кроме чиновничьих, по сути, не осталось.

Свойства системной коррупции таковы, что для превращения из того игрока, которого «доят», в того, который «доит» сам, нельзя быть малым предпринимателем. Если вы – владелец заводов, шахт и пароходов, то вы можете открывать ногой определенные чиновничьи двери и, договариваясь с сидящим в этом кабинете чиновником, брать его в младшие партнеры. Но, если вы – владелец какой-нибудь прачечной, кондитерской или чего-то подобного, то ситуация окажется прямо противоположной. Это вас возьмут в партнеры, это вам разрешат открыть и поддерживать бизнес.

В рамках такой системы бизнесом можно рентабельно заниматься, если он средний или крупный. Малым бизнесом можно заниматься только от глубокой безысходности или голого идеализма.

Третья причина. Я бы охарактеризовал ее как невосприимчивость сложившейся системы к каким бы то ни было инновационным стимулам.

В экономике, где 80% добавленной стоимости создается двумя сотнями крупных вертикально интегрированных холдингов, в основном работающих с добычей полезных ископаемых, встает вопрос: в каких инновациях они нуждаются?

– Они нуждаются в инновациях для повышения эффективности своей работы.

– Эти инновации создаются опытными юристами, разрабатывающими изощренные схемы по уводу средств, аффилированию, слиянию, либо наоборот – расщеплению.

– У добывающих компаний уже возникли проблемы с добычей. Так что там тоже нужны модернизация и инновации.

– Проблемы с добычей можно решать за счет высоты маржи, а не за счет модернизации. И пока что ситуация в мировой экономике позволяет это делать.

Наконец, есть четвертая проблема. У нас все время дискутируется вопрос о том, какое нужно государство: сильное или слабое. Но почему-то никто не переводит его в другую плоскость: нужно умное государство. Умным государство, представляющее собой корпорацию чиновников, выстроивших себе виллы и блокирующих все каналы социальной мобильности для населения, а также контролирующих практически весь бизнес в стране, не может быть по определению.

Вот в последние годы у нас упирают на такие меры, как содействие самозанятости. Для этого выдают пособия, чтобы начать свое дело. Много говорилось о том, что малый бизнес пока еще мало участвует в системе госзаказа. Надо увеличить для него квоту и строго наказывать тех, кто эту квоту не выполняет и так далее.

Возникает вопрос: разумеется, поддерживая самозанятость, государство решает важные проблемы. Но все-таки, в моем понимании, это проходит скорее по ведомству социальной политики, чем по ведомству поддержки предпринимательства. Потому что в подавляющем большинстве предприятия, создаваемые людьми от полной безнадеги, – это типичная самозанятость, это – мелкий кустарный промысел, который дает кусок хлеба своему владельцу, но зачастую не дает даже этого. Я вспоминаю единственную статью, которую мне удалось найти в нашей прессе: с год тому назад «Известия» попытались посмотреть, что происходит с теми, кто эту поддержку получил. Картина оказалась безрадостной: подавляющее большинство этих людей очень скоро разоряется, а те, кто не разоряется, становятся именно кустарями.

Скажу и о системе госзаказа. Если мы соглашаемся с тем, что бизнес в России выполняет обслуживающую функцию при чиновничьей корпорации, что в силу этого он носит в основном непроизводительный характер, то чего мы хотим добиться, еще более увеличивая встроенность малого бизнеса в коррупционные схемы госзаказа? Как минимум, мы не лечим болезнь.

Поэтому очевидно, что умное государство должно по-умному отнестись и к тому набору мер, которые применяются для содействия предпринимательской активности вообще, и малому бизнесу в частности.

– Тогда возникает следующий вопрос: где взять это умное государство?

– Как и где могут для начала взяться точки роста? На мой взгляд, это, во-первых, может быть тот средний бизнес, который мы характеризуем, как «газели». Все-таки бизнес, построенный на распилах, по определению не может расти темпами 20–30% в год в течение 5–6 лет. Как правило, за это время из него все уже забирают. Если же он растет, значит, обладает некими компетенциями, позволяющими в этой агрессивной среде выживать. Компетенции очень часто связаны с тем, что данный бизнес строится таким образом, что он труднодоступен бюрократическому пониманию, либо это бизнес в сфере высоких технологий.

– Либо это бизнес, дающий, на самом деле, еще больший процент развития. Но все, что идет сверх названных 20–30%, снимается в пользу чиновничьей «крыши».

– Именно так. Но в любом случае речь идет о достаточно эффективном и самодостаточном бизнесе. И ему для еще более эффективного развития много чего не хватает. Ему не хватает кадров – их просто негде взять.

– Очень многие предприниматели утверждают, что рынок труда погиб.

– Рынок труда сегодня в таком состоянии, что, если вы хотите реализовать какой-то крупный проект, то, например, сварщиков надо свозить со всей России. Иначе их не хватит для строительства крупного цеха. Еще бизнес нуждается в более-менее вменяемой и предсказуемой налоговой политике. И еще ощущается нужда в том, чтобы значительная часть налогов от его деятельности оставалась там, где этот бизнес работает – на муниципальном и региональном уровне.

Беседовал Владимир Володин