СРОЧНО!

Домой Добавить в закладки Twitter RSS Карта сайта

"Я поеду в Родину..." Печать
07.05.2015 07:29

Старшее моё поколение, поколение Бодуновых – дед, бабушка, отец, тёти, дяди – выходцы из Смоленщины. Там их малая Родина, там они родились, жили, воевали. Там же в самом своём начале война чудовищным катком прокатилась по ним, поломала, исковеркала жизни, судьбы.  Летят годы, а память о тех трагических событиях не стирается, боль в сердце, в душе не проходит. Я давно не живу на Смоленщине, но всегда стремлюсь побывать на своей малой Родине, прикоснуться к её истокам, подышать её воздухом.

И вот сейчас, в преддверии Великой Победы, отложив все бесконечные повседневные дела, решаю окончательно, что надо ехать, завтра же.

Август, солнечное ясное утро. Пора, мой друг, пора. Маршрут мне хорошо известен. Главное, оптимально выбраться на Минское шоссе. Думаю, что попасть на него лучше всего в районе Дорохова по третьему транспортному кольцу. Пожалуй, так и сделаю. От Дубны до Дмитрова еду без особых проблем, поворот направо – на Клин, потом на Рузу. Вдоль дороги много действующих церквей и памятников. После Рузы движение вдруг замедляется, а потом и вовсе останавливается: впереди многокилометровая вереница машин, сзади  быстро подпирают. Навстречу движение свободнее, на автомобилях номера всех регионов России. Примета нашего времени – пробки. Согласно карте, впереди железнодорожный переезд и пересечение со старой Смоленской дорогой.

Я оказался зажатым между двумя фурами. Время бежит, жара, спасаюсь кондиционером. Около двух часов 10-20 метров езды, потом остановка…  Из открытой кабины огромной фуры со смоленскими номерами  несётся песня «… и на старой Смоленской дороге повстречали незваных гостей…»  Сразу становится  веселее. Ещё  каких-то полтора часа, и появляется Дорохово, а там и Минское шоссе – главная российская дорога на запад. Настраиваюсь на серьёзную езду. Петрищево, Можайск, Бородино – проносится земля московская. 154-й километр Минского шоссе – начинается Смоленская область. Всегда многократными радостными «Ура» приветствую это место. Гагарин, Вязьму пролетают быстро, в Сафонове съезжаю с Минского шоссе налево, в сторону Дорогобужа.  Движение становится спокойнее, леса вдоль дороги отличаются уже от наших дубненских, встречается также много церквей.  Объезжаю вокруг Дорогобужа по большому Смоленскому кольцу и сворачиваю в деревеньку Княщина.

Княщина – уютная,  приветливая, такая же, как тысячи деревень России. В центре деревни возведён мемориал павшим односельчанам в годы Великой Отечественной войны. Это памятное место священно для каждого жителя Княщины. Территория мемориала выбрана  не случайно: во время войны здесь находился госпиталь, а рядом, в яблоневом саду, хоронили умерших от ран. Да и место это, пожалуй, самое красивое в деревне: внизу озеро, луг, даже несколько кедров. Устроено всё незамысловато, но с любовью: прямоугольник земли огорожен невысоким забором, по периметру красивые скорбные ели, вход – калитка. Вхожу. Прямо напротив входа стела «Родина-мать» с венком в руках. С левой стороны – скульптура советского воина, далее чаша для цветов и стена, на которой выбиты сотни фамилий земляков, не вернувшихся с войны.

В самой середине стены закреплена свежая  плита, на ней написано:

Юный партизан

Бодунов Михаил Иванович

1925 г.р.

уроженец Глинковского района

захоронен   в 1943 г  в д. Княщина

Юный партизан Михаил – младший брат моего отца, то есть мой родной дядя.

Долгое время после войны он считался пропавшим без вести. Нам с сыном и Майей Ивановной Скорняковой  (Бодуновой), моей тётей, несколько лет пришлось много дорог исколесить по Смоленской области, прежде чем узнали о нём хотя бы что-нибудь. Многочисленные встречи с очевидцами и неравнодушными людьми, работа с документами в архивах, изучение материалов старых газет наконец-то увенчались успехом и привели нас в Княщину.

Выяснилось, что после расстрела матери в сентябре 1941 года Михаил вынужден был покинуть родную деревню Ново-Яковлевичи и уйти в партизаны. Так он оказался на территории Дорогобужского района, в партизанском отряде «Дедушка». В отряде воевал около полутора лет, в одном из боёв был ранен, попал в госпиталь в Княщине, где и умер от ран в 1943 году.

И вот в день 60-летия Великой Победы 9 мая 2005 года при большом стечении народа на мемориале в Княщине в списках погибших появилась и была увековечена фамилия Бодунова Михаила Ивановича.

Прощаюсь мысленно с Михаилом, выхожу за ограду, еду в сторону школы.

Короткая, тёплая встреча с прекрасными жителями Княщины, и в дальнейшую дорогу, на Ельню.

Сельская дорога на удивление отличного качества, но автомобили встречаются редко. Еду один, ничего не боюсь. Стрелка спидометра подбирается к отметке 160. Каюсь, каюсь, скорость снижаю.

…  Я поеду в Родину,

За три последних солнца,

На краю вселенной постоять,

Стоном сердца

Необъятное объять…

Вспоминаются стихи  известного поэта Леонида Андреевича Завальнюка.

Мелькают деревни с хорошими русскими названиями: Измайлово, Ушаково, Устиново…  После затяжного подъема видимый издалека приближается в березовой роще мемориальный комплекс. Традиционно здесь останавливаюсь, выхожу из машины.

Асфальтированная дорожка ведёт к двухметровому пьедесталу, на котором установлена гаубица М-30. На гранитной плите  не только номера дивизий регулярной армии, сражавшихся здесь в сентябре 1941 года, но и 6-я дивизия народного ополчения Дзержинского района Москвы. Отдельно закрепленная табличка гласит, что над мемориалом шефствуют студенты московских вузов, что, конечно же, радует. Обхожу вокруг пьедестала, дотягиваюсь до гаубицы – конструкция прочная, надёжная, смотрит на запад.

Далее – прямая дорога на Ельню. Ельня – город-герой, город воинской славы! Летом и осенью 1941 года на этих рубежах в смертельной схватке схлестнулись наши дивизии под командованием Г. К. Жукова  и группа немецких армий «Центр» Гудериана. По ночам за десятки километров были видны сполохи пожарищ и слышна канонада. Здесь родилась советская гвардия. Многострадальная Ельня стала первым городом, который нашей армии тем летом удалось отбить у оккупантов – к сожалению, всего лишь на месяц, только на месяц. Положение становилось критическим, однако опасный трамплин для наступления немцев на Москву был разрушен.

Решаю ехать через город. В центральном парке горит вечный огонь памяти, чуть далее галерея бюстов советских военачальников во главе с маршалом Г.К. Жуковым. Торжественно и тихо, только легкий ветерок колышет листву деревьев. Пора двигаться дальше. При выезде из Ельни на  пятиметровом возвышении стоит знаменитый танк Т-34, смотрит грозно на запад.

Ещё 20 километров дороги – и поворот на Глинку. Останавливаюсь здесь тоже, выхожу из машины. И сразу окунаюсь в теплый дурманящий воздух, состоящий из смеси запахов скошенной травы, спелых яблок, мёда, горячего асфальта. На опушке ближайшего лесочка начинаю собирать букет из полевых цветов. Со всех сторон с весёлой злостью набрасываются на меня потревоженные комары и слепни. Букет успеваю собрать быстро, еду дальше. Вскоре и Глинка – районный центр Смоленской области.

В привокзальном сквере – многометровая фигура солдата-освободителя  и гигантская дугообразная стела с именами и фамилиями погибших в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг. и похороненных на этой земле. К началу 2015 года на стеле значатся 3056 фамилий – русские, украинцы, белорусы, прибалтийцы, татары, грузины и другие... Но не все, не все погибшие  внесены сюда – каждый год прибавляется их по нескольку сотен… Для сравнения: сейчас в Глинке проживает немногим более 2000 человек. По словам писателя Анатолия Игнатьевича Приставкина, в Глинковском районе было до войны 40000 жителей, сейчас же осталось всего 6000-7000. Такие вот наши реалии, такова высокая цена победы.

В скорбном списке на стеле лишь несколько женских фамилий, всё равно мгновенно нахожу в четвёртом столбце слева вверху – Бодунова А.А. Это Анна Архиповна Бодунова – мать моего отца, то есть моя родная бабушка.

В газете «Глинковский вестник», в заметке «Живым – жить» про неё говорится:

«….тогда (лето – осень 1941 года) было не до улыбок. Гнали через Глинковский район из Белоруссии крупный рогатый скот. И должна была коммунист, председатель колхоза Анна Архиповна Бодунова организовать людей, чтобы догнать этот скот до Рязани. Помогла в этом деле молодёжь, но обозлились некоторые из местных, что не удалось поживиться за государственный счёт. Затаили на Анну Архиповну зло. А та, догнав скот до Рязанской области, вернулась домой уже на оккупированную немцами территорию. Был написан на А.А. Бодунову донос. Убирала она картофель с другими жителями на поле, приехали немцы и, не зная её в лицо, попросили указать, где она. Нашёлся, один мужичок, не постеснявшись своих же земляков, указал на Анну Архиповну. Расстреляли её…»

У подножия стелы всегда много венков и живых цветов. Оставляю и я свой скромный букет с полевыми цветами.

Далее мой путь лежит в деревню Ново-Яковлевичи, конечную цель моей поездки. Ново-Яковлевичи – наша малая Родина, здесь родилось и жило многочисленное славное поколение Бодуновых: дед, бабушка, отец, тёти, дяди…

Как и по всей смоленской земле, по деревне прокатилась война, причинив ей непоправимый урон.

Смоленская журналистка Мария Дёмочкина так пишет о Ново-Яковлевичах: «Пожалуй, самое точное определение для смоленской деревни я нашла только в Глинковском районе: деревня – такой населённый пункт, где крестов на кладбище в сотни раз больше, чем жителей…» Сказано эмоционально, с глубокой горечью, но всё-таки правильно.

Въезжаю в деревню на самое высокое место: окрестности просматриваются далеко вокруг, внизу блестит каскад некогда рукотворных парковых прудов с остатками старых лип по заросшим берегам. Открываю скрипнувшую калитку, вхожу на деревенское кладбище. Заросли густой высокой травы, деревянные, металлические кресты, пирамиды со звёздами, есть ухоженные, есть и позабытые. Таблички с именами, фамилиями, фотографиями. Пробираюсь к месту, где фамилий Бодуновых очень много. За оградкой крест и фотография красивого мужчины – это мой дед, Бодунов Иван Абрамович. Рядом покоятся две его дочери: старшая Лидия и младшая Майя, немного далее – вторая жена Мария.

Стою долго, молча, вспоминаю… Судьба деда проста и удивительна. Он всегда для меня являлся примером. Прошёл революцию, кровавую гражданскую, коллективизацию, честно работал за трудодни в колхозе, растил четверых детей, наступил 1941 год – ушёл воевать.

Вот основные данные из красноармейской книжки деда:

– мобилизован в период Отечественной войны – 5 июля 1941 года Глинковским военкоматом;

– прохождение военной службы – западный фронт, 235-я Невельская танковая бригада, 1863-й стрелковый полк;

– воинское звание – красноармеец;

– должность – стрелок;

– ранения – 10.11.1942 года – тяжёлое слепое осколочное левой половины грудной клетки;

– правительственные награды – медаль «За боевые заслуги», № 661855 (эта первая медаль для деда была, пожалуй, самая главная).

А вот выписка из справки Глинковской больницы, выданной деду 21.01.1963 года, спустя более 20 лет после ранения: «…слева на уровне пятого ребра у позвоночника металлическое инородное тело размером 1 см х 0,8см…»

С осколком в груди дед дожил до 92-летнего возраста, всегда оставаясь при этом замечательным жизнелюбом и оптимистом.

После ранения и госпиталя  дед вернулся с фронта домой, в Ново-Яковлевичи.

Далее события складываются почти в точности как у поэта Михаила Васильевича Исаковского:

Враги сожгли родную хату,

Сгубили всю его семью.

Куда теперь идти солдату,

Кому нести печаль свою?...

Родовое поместье изрыто воронками, разорено, сожжено, яблони спилены, только столетний могучий дуб, почерневший со стороны сгоревшей хаты, стоит на привычном месте. Жена Анна расстреляна, от старшего сына Фёдора нет вестей, он ещё где-то на фронте, младший сын Михаил пропал без вести, дочери – старшая Лидия и младшая Майя, которой только исполнилось шесть лет, угнаны немцами в плен при отступлении в Германию. Было от чего сойти с ума….. Но не сошёл тогда с ума дед, не сломался.

Началась новая жизнь.  С помощью оставшихся односельчан соорудил сначала землянку, потом стал строить дом, работать в колхозе….

Потом, о чудо! Были освобождены и вернулись из плена дочери, живыми и невредимыми. Радости не было предела!

Потом подал весточку и старший сын Фёдор, мой отец. Он, тогда в звании капитана, ещё воевал под Будапештом. В Ново-Яковлевичи отец так и не вернулся, продолжал службу в армии – Сибирь, Таджикистан, Украина, Кубань – до самой большой Сталинской демобилизации 1953 года. В Украине, в Луганске (тогда Ворошиловград) уже после войны родились моя старшая сестра и я.

Жизнь у деда постепенно налаживалась: дочери подрастали, радовали своими успехами, построил крепкий дом, женился второй раз, не покладая рук ещё почти 40 лет трудился в колхозе. Боль же о расстрелянной жене Анне и пропавшем сыне не проходила, да и осколок в груди напоминал о той яростной атаке на заснеженной высотке.

Спустя десятилетие после победного 45-го  года появилась в Глинке братская могила павших в войне. Сюда, на первое перезахоронение останков погибших, дед сам перенёс из Ново-Яковлевичей  на собственных руках прах своей  жены  Анны. Неимоверно тяжёлой была такая последняя ноша для деда, неимоверно долгим был  короткий отрезок пути от памятного картофельного поля до  братской могилы.

…Выхожу с кладбища, прикрываю калитку. Прямо передо мной стоит деревянная часовня с высоким куполом, радует глаз.

Это часовня Казанской иконы Божией Матери, возведённая на месте разрушенной революцией и войной кирпичной Никольской церкви. Часовня строилась на средства местных предпринимателей, активнейшее участие в этом принимала Майя Ивановна Скорнякова. После возведения часовни и рядом музея «На службе Отечеству» она и стала их главной смотрительницей и хранительницей.

В июле 2007 года в деревню приезжал и освятил часовню сам Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (тогда он был митрополитом Смоленским и Калининградским),  а начавшую мироточить икону Божией Матери  назвал чудом.  Тогда же от него получила Майя Ивановна  благодатную архиерейскую грамоту, в которой говорится, что даётся она «в благословение за усердные ревностные труды во славу Русской Православной Церкви».

Майю Ивановну всегда отличала колоссальная энергия, огромная любовь к родной земле, её истории, людям.  Без помощи Майи Ивановны мы долго бы искали Княщину и место захоронения Михаила.

После возвращения малолетним ребёнком из немецкого плена училась в школе, техникуме, сельскохозяйственном институте, работала в далёком Забайкалье, затем вернулась с мужем в Ново –Яковлевичи, воспитала трёх дочерей. Как и её мать, многие годы была председателем колхоза, тянула деревню. При ней построили дом культуры, дороги, библиотеку, здравпункт, людям стало легче жить. С  выходом на пенсию в мировоззрении своём приблизилась к Богу, к постижению христианских заповедей, что явилось вполне закономерным итогом после всех ею пережитых невзгод и лишений.

Совсем недавно Майи Ивановны не стало. Умерла она в самом коротком памятном дне в году – 22 июня.  Война таким образом, видимо, решила напомнить о себе в очередной раз.

От часовни перехожу через дорогу на другую сторону улицы.  Аккуратный домик со следами свежей краски, вокруг него большая луговина, обнесённая  длинным забором, заботливо скошенная трава, пешеходные дорожки, между ними возвышаются десятки памятных гранитных плит, «как души рвутся из земли» – это «Поле памяти». Зрелище для маленькой деревни необычайное.

Я вхожу в Ново-Яковлевичский научно-исследовательский центр-музей «На службе Отечеству». Организатором и создателем такого великолепного ансамбля  является Вадим Васильевич Пассек, который приехал сюда и «заболел» родиной своих предков.

Значительный сектор «Поля памяти» посвящён знаменитым землякам, сделавшим всё для славы Смоленщины, для славы России. Видны издалека: Ю. Гагарин – первый космонавт, М. Глинка – композитор, братья Пржевальские – учёные и путешественники, Г. Потёмкин – общественный деятель…

Не забыты и имена жителей Ново-Яковлевичей и соседних деревень, не вернувшихся с фронтов, погибших в период оккупации. Знакомые названия деревень: Ляды, Панское, Гнеушево, Совкино… Знакомые фамилии…  За каждой надписью – живущая до сих пор боль, страдания, человеческая жизнь, оборвавшаяся в самом расцвете. Здесь, словно на перекличке, собрались земляки, погибшие в бою, пропавшие без вести, замученные в плену. Сейчас сюда, на священное «Поле памяти», можно прийти и поклониться  своим дорогим людям.   На одной из плит в центральном проходе есть фотографии погибших. Подхожу. Сразу же бросаются в глаза, проникают в сердце пронзительные слова, начертанные большими буквами:

ВГЛЯДИТЕСЬ В ИХ ЛИЦА!

ОНИ БЫЛИ МОЛОДЫ!

ОНИ НЕ МОГЛИ НЕ ЛЮБИТЬ ЖИЗНЬ!

ЖИЗНЬ ОНИ ОТДАЛИ ЗА НАС!

Справа лица красивой женщины и молодого человека, почти мальчика. Ниже надпись:

Мать и сын Бодуновы,

с. Н. Яковлевичи,

Анна Архиповна, 1902,

партизанка, расстреляна

фашистами, сент. 1941,

Михаил Иванович, 1925,

партизан,

смертельно ранен в бою.

Опускаю ладонь на верхнюю кромку плиты. Поверхность гранита гладкая, отдаёт теплом, словно живая. Долгая молящая тишина... Ощущаю сильные толчки  сердца, так часто со мной случается последнее время, когда  волнуюсь.

Со стороны Смоленска летят два реактивных самолёта, оставляя за собой параллельные белые полосы, приближаются, разрывают деревенскую тишину. Пора мне двигаться дальше.

Выхожу на дорогу, направляюсь к усадьбе деда. Улица пустынна, только редкие покосившиеся избы сопровождают меня. Поворот налево в горку, и вот я у конечной цели. Знаю и помню это место очень очень давно.

Встречают меня старые яблони, подхожу к ним, присаживаюсь на скамейку. Срываю сочное яблоко, надкусываю. Знакомый с детства кисло–сладкий вкус  отдаёт сейчас чем-то солоноватым.  Ах, да, слёзы. Не сдержался, плачу…

Хорошо, что один, никто не видит. Я впервые сижу в одиночестве, а ведь всегда здесь бывало полным полно народа – большого и малого. …Солнце клонится к западу, жара спадает.

Замечаю, кажется, что я  всё же не один.  Чей-то голос разборчиво произносит моё имя. Оглядываюсь… Да это наш любимец могучий дуб ласково смотрит на меня и подзывает подойти.

Подхожу, но не пободаться, как обычно, с ним, а прижимаюсь лбом и носом к шершавой тёплой коре, пытаюсь обнять его руками.

«Надо жить, надо жить…» тихо, но внятно слышится сверху. Поднимаю глаза: на фоне ослепительно голубого неба зелёные трепетные листья шепчут как заклинание: «Надо жить, надо жить, надо жить…»

Конечно же, надо жить, надо обязательно продолжать жить.

Поеду сейчас к своим двоюродным, троюродным братьям, сёстрам, уговорю их собраться вместе и встретиться здесь, на дедовской земле.  Хотя бы летом следующего года. Уговорю: поймут, поддержат.  По моим прикидкам, соберётся  человек пятьдесят, а может, и больше. Вот это будет встреча!  Приедем и мы, взрослые, издалека с детьми, с многочисленными внуками. Младшим особенно важно помнить о своих истоках,  не забывать никогда, сверять по ним всегда все жизненные ориентиры. А иначе как? Думаю, соберёмся. Обязательно соберёмся и встретимся!

P.S. Боль, причинённая войной поколениям Бодуновых, огромна, боль, причинённая войной всем советским людям,  всей земле русской, в миллионы раз больше, необъятна, как вселенная. Пусть же память об этих трагических событиях живёт в нас, в будущих поколениях вечно и зовёт к счастливой и мирной жизни!

Родители  мои назвали мою  младшую сестру Анной, а младшего брата моего – Михаилом. Чтобы помнили. Мы и помним, уже долгие годы помним.

Владимир Бодунов

 

 
 
< Мая 2015 >
П В С Ч П С В
        1 2 3
4 5 6 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31
Данные с ЦБР временно не доступны. Приносим свои извинения за неудобство.