СРОЧНО!

Домой Добавить в закладки Twitter RSS Карта сайта

Родное существо Печать
09.07.2020 06:30

Почти полвека своей жизни я особо не интересовался попугаями. Их яркое оперение и отдельные фразы, выкрикиваемые из клетки для потехи окружающих, утверждали меня в мысли, что это глупые создания и ни о какой душевной близости человека с ними не может быть и речи. Вероятно, в таком заблуждении я продолжал бы оставаться и дальше, если бы не одна история. Однажды сын, в очередной раз переезжая из одной авиационной части в другую, заехал в Крым и оставил нам клетку с попугаями.

 

В клетке, то и дело перебирая лапками по жердочке, пугливо посматривали в нашу сторону два попугая с длинными хвостами, длинными желтыми хохолками и ярко-красными щечками.

- Это самец и самка корелла или нимфа, - пояснил сын.

- А чем их кормить?

- Мы их семечками кормили, от подсолнуха. Грызут с утра до вечера.

Так появилась у нас пара пернатых. Они молча раскидывали шелуху от семечек по всей клетке и иногда ухаживали друг за другом, почесывая клювом головку партнера. Причем, если самка делала это не очень добросовестно, самец бурно возмущался, пронзительно кричал «Ки-и!» и гнал подругу от себя в три шеи. Жена регулярно старательно чистила за ними поддон, подкладывая чистые салфетные бумажки. Признаться, долгое время занятый по службе, я не уделял гостям должного внимания, пока в один прекрасный день в голову пришла идея: а почему бы нам не увидеть в гнезде маленьких попугайчиков? Сколотив домик в виде широкого скворечника, я положил внутрь необходимый материал для гнезда. А чтобы удовлетворять наше любопытство, верхняя крышка домика была сделана открывающейся.

Влюбленная пара не заставила себя долго ждать, и вскоре в нем появились пять беленьких яичек. Супруги высиживали их добросовестно днем и ночью, непрерывно сменяя друг друга, а мы с нетерпением ждали результата. Прошел месяц, но птенцы так и не появились. Попугаи, видимо, все поняли и перестали заниматься безнадежным делом. Я достал яички и осмотрел их содержимое. Все они были пропавшими, без видимых следов развития зародышей.

- Странно, потенциальные родители вроде здоровые, а птенчиков нет, - чесал я затылок.

- Может быть, у них, как у людей, тоже бывают бездетные пары, - предположила супруга.

- Ну что ты, люди сами в этом виноваты. В природе таких фокусов не должно быть. Давай лучше обратимся к литературе.

После основательного изучения жизни попугаев стало ясно - виноваты мы. Оказывается, их следовало кормить преимущественно семенами разных трав, добавляя фрукты и овощи и лишь немного семечек подсолнуха. Сверх этого мы стали приносить с ближайшего поля зерна пшеницы молочной спелости. Вскоре попугаи снова сидели на яйцах. Через три недели вылупился первый и последний попугайчик в желтом пушку. В остальных четырех зародыши не развились до нужного состояния.

- Значит, мы на верном пути, - радостно заявил я супруге, - в следующий раз все пятеро должны разевать рты в ожидании пищи.

Так и получилось. Не успел первенец перейти на самостоятельный режим питания, как его родители опять сели на яйца, и через установленное время появились пять пушистых комочков-желторотиков.

С тех пор прошел месяц, другой. Ко двору подступала осень. Вся площадь застекленной лоджии находилась в распоряжении попугайной стаи. Стоило туда зайти, как тут же раздавался пронзительный крик тревоги, все попугаи срывались с места и начинали стремительно носиться вдоль своего вольера. Все, кроме одного. По внешнему виду он ничем не отличался от своих соплеменников и мог легко затеряться среди них, если бы не его нестандартное поведение. Все попугаи, как попугаи, - пугливы, осторожны, в руки не даются, а если и удается когда взять того или другого, то хватают клювом за палец до кровоподтека. А этот… С первого дня знакомства с ним я был удивлен до растерянности.

Когда-то в детстве, будучи заядлым голубятником, я многие часы просиживал на чердаке дома, наблюдая за поведением птиц. Так и здесь, присел на диванчик и стал с любопытством присматриваться к своим пернатым. Когда в очередной раз, без видимой на то причины, молодняк по чьей-то команде сорвался с места и начал отрабатывать групповой пилотаж, один краснощекий неожиданно приземлился рядом со мной на спинке дивана. Боясь пошевелиться, я только искоса наблюдал за ним. Тот погуливал взад-вперед и в свою очередь с любопытством посматривал на меня. Затем, видимо, осмелившись, спрыгнул вниз, взобрался мне на коленку и с любопытством начал меня рассматривать. Я замер, с удивлением пытаясь понять, в чем же причина такой доверчивости. Так прошло несколько минут. Попугай явно не собирался покидать облюбованное им место. Я осторожно подвел руку сзади и дотронулся пальцами до спинки. Он только вздрогнул и ниже присел на лапки. Я осмелел, начал его гладить, потом почесал головку, потрогал за хохолок. Попугай не шевелился, я почти не дышал.

С этого дня и началась наша необычная дружба. Я видел, что птица просто скучает по мне. Стоило мне сесть за письменный стол напротив окна, как попугай, увидев меня, садился напротив на спинку дивана и часами прогуливался по ней, глядя в мою сторону. Если, открывая дверь на лоджию, я появлялся на пороге, он тут же подлетал ко мне и садился прямо на грудь. Сидел, не шелохнувшись, лишь теснее прижимаясь пуховым тельцем, когда чувствовал на спине мою руку. Я назвал его Петрушей, и с этих пор он стал жить с нами в комнате. В его поведении незаметно было желания вернуться в стаю, и к крикам своих сестер и братьев за окном он относился с завидным спокойствием. Я не задавался целью научить попугая разговаривать, просто говорил ему в разных ситуациях определенные слова. Например, когда он рассматривал себя в зеркало, говорил, что он красивый. Если расправлял крылья, говорил ему: «Петруша орел!» А когда попугай заканчивал свои тренировочные полеты по комнатам, признавался ему, что он хороший летчик.

Петруша был явно не дурак, и память его была на удивление избирательна. Он быстро запоминал и любил повторять те слова, которые ему чем-то понравились. Причем произносил их всегда к месту и с такой интонацией, будто понимал их смысл. Но если считал, что какое-то слово ему ни к чему, - бесполезно было настаивать.

Жизнь повернула так, что из Крыма надо было уезжать. Чтобы хоть как-то определиться с будущим местом жительства и с работой, я поехал в Подмосковье. Возвращаясь поездом обратно, уже знал - на все сборы в моем распоряжении не более двух недель. Мерно стучат колеса. За окном вагона темный зимний вечер. Я потряхиваюсь на полке в такт движению поезда и думаю, что сдвинуться с обжитого места пенсионеру ох как нелегко. Многое придется бросать. И с попугаями что-то делать надо. Не тащить же их с собой. Дай Бог самим как-нибудь устроиться. Да-а, придется на рынок отвезти, продавцу птиц отдать. С этим решением и заснул. И вдруг вижу во сне странную картину. Гроза, ветер, дождь, я будто стою на опушке леса в Подмосковье. Неожиданно сверху прямо мне на грудь падает маленький мокрый комочек. Птичка вся дрожала и прижималась ко мне, как бы ища спасения. Удивившись, я прикрыл её ладонью и только тут понял - Петруша!? Господи, как ты смог долететь сюда за тысячу километров? Как ты только нашел меня?

- Петрру-уша, - послышался слабый голосок попугая, - Петрруша хоро-оший.

Казалось, сердце моё остановилось во сне от нахлынувшего чувства любви к этому беззащитному существу, ставшему вдруг таким родным.

- Петруша, родной мой, мы теперь всегда будем вместе, - ласково зашептал я, согревая его на своей груди, и… проснулся.

- Как же я теперь его оставлю? - размышлял, лежа уже без сна. - Совесть не позволит. Не-ет, Петруша поедет с нами.

Так мы и начали жить втроем на новом месте, в деревянном домике на краю леса. Попугай стал полноправным членом нашей семьи. Спал только в своей клетке, дверца которой никогда не закрывалась. Вылетев из неё рано утром, он влетал к нам в спальню и объявлял: «Петрру-уша, доброе утро!».

Если я спал, садился у изголовья и молча ждал, когда проснусь. Стоило мне встать, он взлетал, садился сверху на дверь и, расправив крылья во всю длину, восклицал: «Петрруша, оррел! Оррел!». Я со смехом отвечал: «Конечно орел, Петруша. С такими-то крыльями. Затем он срывался с места, выполнял несколько стремительных полетов по дому, усаживался мне на плечо и, заглядывая в лицо, громко спрашивал: «Петрру-уша хороший летчик?».

«Хороший, хороший, я так не умею». После этого попугай радостно кричал: «Петрру-уша летчик!». Я шел в ванную, и он залетал вслед за мной, усаживался на полочку у зеркала и, любуясь собой, повторял: «Петрру-уша крраси-вый, кррасивая птичка!». «Красивый, красивый, - отмахивался я от него, - хватит, иди давай домой!». Петруша обиженно улетал, забирался в клетку на жердочку и начинал ворчать: «Иди давай, иди давай. Рредиска!». Если в клетке не было пищи, он ходил по ней, стучал клювиком по днищу и повторял: «Петрру-уша хочет кушать, хочет кушать». До тех пор, пока ему не насыпали зерен. А когда мы с женой садились за стол обедать, попугай на запах борща влетал в комнату, садился на подоконник и ждал, когда его пригласят, иногда напоминая о себе: «Петрру-уша, иди кушать, иди кушать». «Иди кушать, иди, - не выдерживал я, с улыбкой, - хватит уговаривать». Тот прилетал, вспрыгивал на край тарелки и, прежде чем начать трапезу, внимательно приглядывался к её содержимому.

На летнее время мы выносили клетку на застекленную веранду, где попугай и ночевал. Как-то я заметил, что мой друг загрустил, почти перестал говорить и оживлялся лишь когда замечал за окном пролетавшую птицу. Мы с женой решили, что ему нужна подруга. И через некоторое время она появилась, шустрая, веселая, но неразговорчивая. Быстро оценив обстановку, она принялась сначала ухаживать, а затем и беззастенчиво приставать к своему жениху со своими ласками, но безуспешно. Петруша был непробиваем. Тогда самочка, как и любая бы на её месте, оскорбилась и начала гонять и клевать слишком уж умного жениха. Пришлось идти другу на помощь, оставив одного и тем самым избавив от насильственной любви. А тот по-прежнему оставался в какой-то меланхолии, сидел у окна и тихо говорил: «Петрру-уша хороший летчик». Наконец меня осенило - он ведь хочет летать там, в небе, в вышине голубого простора!

Я понимал его тоску, но боялся выпустить на волю, боялся потерять его, поскольку знал, что попугаи, улетая, теряют ориентировку и не возвращаются назад. Со страхом представлял себе, как он выбегает в случайно открытую дверь на крыльцо и …улетает. Как мы не береглись, но однажды это случилось. Ярким солнечным днем я вышел из домика и отправился было на работу, как вдруг увидел, что на моем плече сидит попугай. Выходя, я и не заметил, как он там оказался. Замерев на ходу и искоса поглядывая на него, я попятился назад, нашептывая: «Петруша, Петруша хороший». Тот, не обращая на меня внимания, с любопытством покрутил головой, слетел на дорожку и побежал по траве. Маловероятно, чтобы мне вообще удалось быстро вернуться с ним в домик. Но все решила пробегавшая невдалеке кошка. Попугай испугался, вспорхнул и, не видя над собой привычного для дома потолка, вначале растерялся, но тут же взмыл высоко вверх. «Петруша, Петруша, иди ко мне! - напрасно кричал я. Но небесный простор уже вскружил голову моей птичке. «Ки-и! Ки-и!» - радостно радостно кричал он в ответ, поднимаясь все выше и выше и одновременно удаляясь в сторону леса. Я бежал вслед за ним, боясь упустить его из вида. Бежал, не обращая внимания на рытвины, кусты, пни и кучи валежника. Бежал, с тоскою воспринимая все слабеющий крик моего друга. Я бродил среди деревьев и звал, звал его, надеясь на чудо. Вначале он откликался. И в этом крике я различал ответную боль и тревогу перед лицом неминуемой разлуки. Но затем лес полностью заглушил его голос. Не помню, сколько прошло времени, прежде чем я вернулся домой до предела уставший, в изодранной одежде и с измученной душой от одной только мысли, что больше никогда не увижу Петрушу, что ему предстоит погибнуть в лесу от голода. Словно потерянный, я не находил себе места, тыкаясь из одного угла комнаты в другой. Вид пустой клетки вызывал во мне острое ощущение внутренней пустоты. Я ловил на себе сочувствующий взгляд жены, понимал её переживание за меня, но ничего не мог с собой поделать. И вдруг что-то толкнуло меня выйти из домика. Я заторопился на выход, словно боялся куда-то опоздать. Выскочив на крыльцо, кинулся жадным взглядом вверх, к ближайшим соснам и березам, внимательно вглядывался в зеленую листву, надеясь в ней увидеть Петрушу, сидящего на ветке. Напрасно. Вспыхнувшая было надежда еще не успела до конца погаснуть, когда высоко над деревьями появилась птица. Она быстро пересекала свободное от леса пространство рядом с домиком. Мелькнула мысль, что это кобчик носится в поисках добычи. Но в тот же миг сверху раздался пронзительный клич: «Ки-и!». Я обмер. Это же он! И снова: «Ки-и!». Я кинулся с крыльца на лужайку: «Петруша! Петруша!». В ответ на мой призыв птица резко затормозила скорость полета, сделала круг надо мной и села на самую верхушку высокой сосны. Я подбежал ближе: «Петруша, иди сюда, иди сюда». Тот молча посматривал на меня сверху. «Петруша, иди кушать, иди кушать!». От такого предложения он уже не мог устоять и, ринувшись сверху, уселся мне на плечо: «Петруша, Петруша хороший. Хороший летчик! Родной мой, конечно, хороший, идем кушать». «Петрру-уша хочет кушать, хочет кушать», - повторял попугай, виновато заглядывая мне в лицо. «Что, проголодался, бродяга?» - весело спросил я, ласково поглаживая его по спинке. «Петрру-уша бр-родяга!». Я был на седьмом небе от счастья. Господи, спасибо тебе, что вернул мне моё родное существо.

Владимир КОНДАУРОВ

 
 
< Июля 2020 >
П В С Ч П С В
    1 2 3 4 5
6 7 8 10 11 12
13 14 15 16 17 18 19
20 21 22 23 24 25 26
27 28 29 30 31    
Данные с ЦБР временно не доступны. Приносим свои извинения за неудобство.