Когда я учился в восьмом классе, мне попала в руки книга Владимира Солоухина «Чёрные доски». В ней он описывал свои экспедиции за иконами по владимирским деревням. Кроме того, автор рассказывал о реставрации икон, снятии слоёв с записью, иконографии некоторых сюжетов и персонажей. В те годы о древнерусском искусстве писали скучные статьи, авторы которых восхищались «игрой красок» и темой материнства в иконах Богоматери. Полезной информации - ноль, а тут хоть что-то.

Опыт Солоухина не только заинтересовал меня, но и послужил руководством к действию. Мы с моим другом Сергеем отправились в ближайшие к Дубне деревни, обходили дома и спрашивали хозяев, нет ли у них старинных вещей, как-то: прялок, самоваров, икон. Дескать, мы для школьного музея собираем экспонаты.

Ситуации возникали разные, где-то нас на порог не пускали, иные грозились вызвать милицию, но были и счастливые моменты, когда проводили в дом, и мы, осмотрев иконы, начинали торговаться.

Редко мы возвращались с пустыми руками. На стенах наших квартир стали появляться иконы, но не как предметы культа, а как памятники культуры. Нас восхищала красота икон, но, кроме внешней красоты, в иконах скрывалась какая-то тайна, какая-то непостижимая, страшная глубина. Подобную глубину, от которой захватывает дух, можно увидеть в отражениях двух зеркал, поставленных друг против друга. И эта таинственная бездна нас бессознательно притягивала. Родителям явно не нравилось подобное увлечение, но спорить с нами было уже поздно. Мы считали себя взрослыми.

Летним вечером 1973 года, тогда я уже перешел в десятый класс, мне позвонили в дверь. Открываю. На лестничной площадке полукругом расположилась компания парней моего возраста, едва знакомых, а перед ними на кафельном полу стоял огромный, метра полтора высотой, образ «Христос Великий Архиерей», написанный в академическом стиле.

- Говорят, ты иконы собираешь? - спросил меня рыжий парень постарше других. - Глянь, какая большая, еле дотащили! За полтинник могу отдать.

- Икона, конечно, неплохая, но поздняя - ХХ век, да и подпорченная, внизу краска осыпалась, кракелюры… Красная цена - двадцатник! - заключил я тоном эксперта.

- Побойся бога! Хотя бы тридцатник, - не унимался рыжий.

- Уговорил, четвертак и ни копейки больше, - отрезал я, зная, что деваться им некуда.

- Ладно, по рукам!

- По рукам, но только у меня сейчас денег нет, давай в рассрочку, - предложил я.

Парни начали совещаться: мыкаться с огромной иконой по городу в поисках покупателя довольно опасно, могут и в милицию забрать, тогда ни иконы, ни денег. Других собирателей икон они, видимо, не знали, их в городе было раз-два и обчёлся. В результате совещания моё предложение было принято.

- Когда бабки отдашь? - строго спросил рыжий.

- Как накоплю, сразу и отдам, двадцать пять рублей - большие деньги, - схитрил я, не называя конкретной даты.

- Смотри не затягивай, а то заберём икону!

Ребята занесли икону в мою комнату, поставили на пол и быстро ретировались. После тех «торгов» я иногда встречал в городе то одного, то другого из компании продавцов и на вопрос: «Когда отдашь деньги?» - отвечал уклончиво: «Как только, так сразу… коплю!»

Откуда у меня могли взяться такие деньги? Родители мне давали только мелочь на завтраки, кино и мороженое. Постепенно эта история забылась, и меня уже никто ни о чём не спрашивал. Таким образом, икона простояла у меня почти четверть века!

Перед тем как попасть в нашу квартиру, икона хранилась у кого-то из жителей села Подберезья (это теперешняя улица Кирова в Дубне) и, без сомнения, происходила из Смоленского храма. Жители села кое-что успели растащить из утвари и икон во время разгрома церкви в 1937 году, оставшееся убранство комсомольцы сожгли тут же, перед храмом. После окончания войны храм был полностью разрушен. Спустя много лет в Кимрском архиве я нашёл опись храмовых икон, в которой упоминалась и «моя» икона.

Но самым удивительным в этой истории был финал. В 1993 году меня рукоположили в священники и назначили настоятелем Смоленского храма, точнее, того места, где был храм. В 1997 году с Божией помощью был построен новый храм с тем же названием, а икона «Спас Великий Архиерей», спустя шестьдесят лет, возвратилась в Смоленский храм и заняла почётное место в алтаре за престолом.

Возникает вопрос: почему из всех жителей Дубны икона оказалась именно у меня, когда я и в Бога-то не верил? Я эту икону не искал, мне принесли её незнакомые люди прямо в дом, поставили и ушли. Значит, Господь направил этих лоботрясов с иконой туда, куда надо, провидя ее и мою судьбу.

Протоиерей

Виталий Шумилов