«Если спорт мешает учёбе – бросайте учёбу!» Печать
13.02.2018 12:12

Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации, выдающийся советский и российский тренер по плаванию, талантливый спортивный организатор, автор уникальных методик обучения плаванию в детских садах и школах города, сумевший привить любовь к спорту тысячам юных дубненцев, заведующий кафедрой физического воспитания государственного университета «Дубна»…

Речь, конечно же, идет об Игоре Семёновиче Бершанском, которому 10 февраля этого года должно было исполниться 80 лет. В память о величайшем тренере, любящем отце, дедушке и прадедушке, о целой ушедшей эпохе мы публикуем одно из последних интервью с ним в телепередаче «Городские истории». Временные конструкции оставлены без изменений.

 


«Да разве сердце позабудет

Того, кто хочет нам добра,

Того, кто нас выводит в люди,

Кто нас выводит в мастера...»

Н.Добронравов

Игорь Семёнович, вы в полном расцвете сил, хотя давно преодолели пенсионный рубеж! Что это: подарок от рождения, гены горцев, или всё­таки планомерная работа над собой?

­ Есть такой автор ­ геронтолог Владимир Хацкелевич, который пишет: все, что заложили родители, заложено в генах. Поэтому можно заниматься физкультурой от А до Я, и все равно, гены будут предопределяющими. Жизнь продлить невозможно, а вот растратить ее более чем реально. Свою жизнь я пытался сохранить через спорт: сегодня это физкультура, я продолжаю работать над собой, несмотря на то, что после аварии – а их было несколько – я перестал бегать. Всю жизнь веду здоровый образ жизни.

­ А есть какие­то обязательные правила, которые вы обязуете себя соблюдать каждый день для поддержания собственного здоровья?

­ Я, разумеется, не аскет, но прекрасно отдаю себе отчет о своем возрасте. И потом, понимаете, у меня не бывает полуправды: я не могу позволить себе говорить студентам о вреде курения и сам, не дай Бог, курить. Или зондировать, что пить плохо, а сам втихую где­то сидеть с рюмкой. Не бывает у меня такого, двойная жизнь – это не мое. Поэтому ребята знают и, думаю, верят мне в том, что, если я говорю о вреде чего­либо, то это потому, что у меня образ мышления такой.

­ А вы всегда таким были? Никогда не хулиганили, не отрывались, как нынешние студенты?

­ Что вы! Я же родился в Батуми. А что такое Батуми? Шпана – это очень мягко сказано! Потому что это были далекие военные годы, и такие потасовки устраивались, улица на улицу, когда с одной стороны условные фашисты, а с другой ­ условные партизаны… Шкодили, конечно. И в бутылки закладывали карбид, швыряли в море… И Тарзанами были! Лазали по деревьям, подражали героям фильма.

­ Это тогда вы решили, что спорт – это для вас?

­ Понимаете, мы же не задаемся таким вопросом в детстве. Ну, живешь и живешь. Потом только начинаешь что­то осознавать, да и то много после. Я считаю, что самым большим сдвигом моим была армия. Я попал в погранвойска, а туда попасть было сложно. Поверьте мне, в советское время отбор был жесточайшим, и я многое отдал бы, чтобы сегодня  оказаться в тех условиях хоть еще на месяц. Это по­настоящему интересная идеологическая школа. Я был секретарем комсомольской организации на корабле, и были мы на охране государственной границы, а это не каждому доверялось. Нарушителей границ очень много: от диверсантов до обычных пловцов, заплывших дальше на 7­8 километров и считавшихся потому нарушителями пограничного режима. Все это воспитало, конечно, так что мне есть что вспомнить.

­ Ваш рабочий стаж превышает уже полвека. Никогда не хотелось сказать: «Все, с меня хватит!»?

­ Ой, это самый страшный для меня приговор, который только может быть! Когда моя жена, учительница начальных классов, ушла на пенсию, я не мог её понять, потому что самый хороший отдых для меня – это работа. Там я себя реализую. Александр Алексеевич Рац как­то очень точно подметил, что Бершанскому можно деньги не платить, а он все равно пойдет на работу.

­ При таком ритме жизни как сделать так, чтобы не пострадали семейные отношения? У вас большая семья, которой нужно уделять время. А вы все­таки, получается, проводите больше времени с чужими детьми.

­ Вопрос интересный в следующем плане: когда моему сыну Леониду было 6­7 лет, я начал забирать его с собой на сборы. Сборы у меня были примерно около 250 дней в году. Лёнечка знал всю сборную Советского Союза, все, конечно же, знали его и так или иначе участвовали в его воспитании. Когда родилась дочь, Оксаночка, я стал забирать сына полностью. Тяжело приходилось? Да, абсолютно. Но жить было иначе нельзя, к тому же это было еще одним пунктом дополнительного дохода семьи, поскольку, когда у меня дети попали в сборную, там пошли так называемые талоны питания, около трех рублей в день. А если это двадцать пять дней, то выходит целых семьдесят пять рублей, большие деньги в то время! Это помогало жить, и жена это видела, большого ропота никогда не было. Жена и сейчас меня дома не видит. С раннего утра я работаю со студентами в университете, после обеда убегаю в «Архимед» тренировать своих пловцов и возвращаюсь домой приблизительно к семи вечера. И так всю жизнь

­ Часто ли вам приходится быть в роли лидера? Первым, главным. Что, кроме здоровья и желания работать, вам необходимо, чтобы это у вас успешно осуществлялось?

­ Думаю, это больше вопрос к моим коллегам. Но я уже говорил: я не терплю полуправды. Не могу, не умею и не хочу работать лишь бы, работать ради денег. Мне важен результат моей работы.

Меня никогда никто ниоткуда не выгонял, я всегда уходил сам. Взять, к примеру, мою работу завкафедрой. Никогда в жизни бы не подумал, что это станет моим я! В период приглашения меня на эту должность я работал директором спортивной школы, был профессиональным тренером, а тут мне предлагают физкультуру! Вы только задумайтесь. Но мне тогда и Сахаров, и Кузнецов, и Прох объясняли, мол, Игорь Семёнович, вы не понимаете, вам предстоит создавать. И вот, когда я окунулся в это дело, я понял, что нашел себя. У нас совсем непохожая на остальные кафедра физического воспитания, других таких аналогов, я не побоюсь этого заявления, в России нет. Я горжусь некоторыми цифрами: во всех вузах РФ больных и освобожденных от физкультуры 17­23%, в нашем университете за последние 18 лет со всех потоков 30 человек ­ это предел. Это менее 1%. Можете себе представить?

­ Как же вы смогли этого добиться?

­ Я с каждым беседую, мои студенты понимают, что у меня нельзя освободиться от физкультуры. Спорт – это жизнь! А освобождений от жизни нет и быть не может. Ни при каких обстоятельствах! Я – страшный сон для всех филонщиков! (смеётся)

­ Есть такое выражение: в спорте, как и в казино, выиграть очень трудно. Вы свою задачу как тренера в чем видели?

­ В первую очередь в реализации хороших учеников. В Дубне решить этот вопрос очень сложно. Город маленький, число детей колеблется в пределах 5­7 тысяч. Вот китайцы, к примеру, отбирают сто человек из полутора миллиардов. У нас же из этих мизерных тысяч 85% детей освобожденных от физкультуры. У кого носовая перегородка, у кого плоскостопие, у кого еще что. И вот как отобрать из этого числа, учитывая, что еще видов спорта у нас около 30? И мы отбирали, и воспитывали, и доказывали всем, и делали из таких детей чемпионов.

Понимаете, в спорте важно только желание! Многие приходили ко мне, достигали определенных результатов и, имея колоссальный потенциал, тушевались и бросали.

­ А вы общаетесь со своими первыми учениками? Не потеряли связь?

­ Да, многие до сих пор приходят в гости. Из довольно известных вам – Игорь Морозов. Он слепил себя сам, здесь я считаю, что мое участие в нем как в великом спортсмене – а я действительно считаю его великим спортсменом – было минимально.

­ Вы уже давно переехали в Дубну из Батуми, не раз говорили, что любите наш город. Но у вас никогда не возникало желания уехать за пределы? Попробовать себя где­то еще?

­ Опоздал. На самом деле в голодные 92­е годы, еще до начала университетской деятельности, мои коллеги и товарищи, Леонид Кауфман и Леонид Шайхат, звали меня с собой в Израиль. Но я не мог уехать – я люблю Дубну. Да, Израиль ­ моя историческая родина, там мои родственники, там похоронена моя мама, но я там не могу. С удовольствием приезжаю туда в гости, но переезжать куда­либо лучше в молодые годы, поскольку реализация себя на новом месте – это огромный труд. Вообще тренерство – это огромный труд. Это и жить в воде, и спать в воде, и работать с каждым по 8­9 часов, и с этими же ребятами на сборы, в кафе, на прогулки. Без этого не может быть никакого результата.

­ Игорь Семёнович, позвольте просить совета: как же найти себя и своё счастье? Счастье это работа? Это семья? Или это взаимное обуславливание первого и второго?

Это всё вместе, разумеется. Вы одно поймите: если ваше дело не приносит никакого результата, а я говорю как о личностном, так и об общественном результате, то для чего тогда вообще работать? Это моя идеология, с которой я живу. Я никогда не смотрю на упущенные шансы. Потому что, смотря на свою жизнь сейчас, я понимаю, что не упустил ни одного. У меня жена, которой я восторгаюсь, у меня студенты, которых я воспитываю, пловцы, которых я возделываю, дети и внуки, которыми бесконечно горжусь. Я счастливый человек!

Игорь Семёнович Бершанский ушел из жизни 14 марта 2017 года, подготовив за свою спортивную карьеру 15 мастеров спорта и более 50 кандидатов в мастера спорта. Он ушел, расстроенный тем, что не может вновь выйти на работу...

Фото из семейного архива