Малый флот - Великой Победе Печать
23.04.2015 09:47

Накануне 70-летия Победы хочется поделиться воспоминаниями о тех событиях, которые выпали на долю моего отца, флотского капитана, и в какой-то мере были пережиты всей нашей семьей в грозные военные годы. Итак,  речь  прежде всего пойдет о моем отце, Дмитрии Софроновиче Подлесном.

Где бы ни были тогда герои этих воспоминаний, они так или иначе превзошли самих себя и стали героями, хотя всего-навсего выполняли свой долг.  Они были на борту малых и больших кораблей, находившихся в открытом море, атакующих врага, напоровшихся на мину, застигнутых бомбежкой в порту или в дозоре и оказавшихся волею злой судьбы в адском пекле. И забыть это невозможно.

От Полтавы до Пиллау

Батя (так называли  его друзья и мы, сыновья) родился в украинском селе Полтавской губернии в 1904 году. Сельская жизнь его не устраивала, его влекло море, романтика профессии военного моряка, и он, совсем еще юный, подался в Ленинград, а затем в Кронштадт, где поступил в мореходку – школу мичманов. Там же, в Кронштадте, по велению судьбы Батя встретился со своей будущей женой – Лесковой Марией Павловной. Она оказалась в морском городе, как и большинство селян Тверской губернии – люди из глухомани уезжали по проторенной дорожке в Северную столицу в поисках лучшей доли.

В Кронштадте родился мой старший брат Володя. Далее морская судьба бросала семью молодого капитана-лейтенанта от Балтийского и Черного морей до Дальнего Востока. На Амуре,  в городе Хабаровске, была база военно-амурской флотилии, где Батя служил комиссаром на крейсере. В Хабаровске родился второй «матросик» – мой брат Анатолий.

Служба так и шла бы своим чередом, если бы в 1938 году  Батя не попал в волну репрессий. Он был арестован и просидел в сталинских застенках целый год. В отчаянном положении оказалась моя мама – беременная, с двумя маленькими детьми. Что оставалось делать матери? Она решилась на героический поступок: ехать через всю страну на свою малую родину – в Тверскую губернию, в деревню Моржово, к отцу. Там я благополучно появился на свет. Старший брат Вова в это время пошел в 1-й класс, а среднему брату Толе было всего 3 года. У отца, как и у многих в то жестокое время, застенок оказался «профилактической мерой», обвинения ему не предъявили и в 1939 году  выпустили на свободу. Тогда он смог вернуть свою семью в Хабаровск, к месту своей службы.

Но это было лишь началом испытаний, выпавших на долю моих родителей…

Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!

Пришел грозный 1941 год – и новая разлука. Отца перевели служить на сражающуюся Балтику, в Кронштадт. Семья оставалась в Хабаровске, и ее ожидала новая напасть – угроза войны с Японией. В связи с этим семьи военных отправляли в эвакуацию. Мать с нами, тремя малолетками, попала в Абакан. К счастью, Япония не решилась тогда, в 1941 году, идти войной на СССР: еще свежа была память о ее разгроме на Халхин-Голе.

Балтийцы сражаются

Отца отправили воевать на малый флот Балтики, к которому тогда относились торпедные катера, торпедные катера малые охотники, маленькие подлодки, катера-тральщики, катера-постановщики дымовых завес.

Отцу, уже капитану 3 ранга, доверили торпедный катер. Он был этим очень доволен, так как на этом пусть и маленьком кораблике он был самостоятельным командиром со свободой творческого подхода во время боевых действий. Торпедные катера были длиной 19 м, шириной 3,5 м; осадка у них всего 0,6 м, скорость  – до 100 км/ч., мощность двигателя  – 2000 л.с., вооружение – 2 торпеды, 2 пулемета, глубинные бомбы, могли они также принимать мины.

В своих воспоминаниях адмирал флота Балтики В.Ф. Трибуц  приводит  те слова, что постоянно повторял ему адмирал флота СССР Н.Г. Кузнецов: «Берегите людей и корабли – это самое дорогое, что у нас есть». И действительно, в  первые годы войны это было очень и очень важно. Боевые задачи, выполняемые малым флотом, были очень разнообразны:  установка мин, высадка морских десантов, постановка сберегающих свои корабли дымовых завес, выполнение дозорных функций и охрана наших караванов судов.

Малый флот, несмотря на его успешные действия против больших кораблей и конвоев врага, нес большие потери. Моряков-катерников называли смертниками, так  как  их непрерывно атаковали самолеты врага – нужно было обладать величайшей изворотливостью, чтобы уходить от пулеметного огня, от града сыплющихся бомб.  Надо было суметь не подорваться на мине – на Балтийском море и в Финском заливе немцы установили больше 20 000 мин, а наши моряки – 16 000 мин.

Чтобы успешно атаковать боевой корабль врага,  надо было на максимальной скорости подойти к нему как можно ближе, развернуться кормой к быстро  плывущему кораблю и, правильно выбрав угол направления торпеды, выпустить ее, не промазав.  А в это время корабль бешено огрызался изо всех стволов, стремясь потопить катер, а затем идущие на него с бурунами торпеды (как правило, стреляли залпами).

Пришлось Бате повоевать и на морских охотниках. Морские охотники – это те же катера, приспособленные для поражения подводных лодок глубинными бомбами. О напряжении, которое испытывали морские охотники в дозорах и конвоях, говорят данные за 2 месяца лета1942 года: «Одновременно в дозорах находились 25 катеров, которые отбили 36 атак 504 самолетов, сбили 11, вывели из строя 4 машины. Катер «МО-210» три  раза отбивал атаки «Юнкерсов-88», четверо матросов были убиты, 14, в том числе командир, ранены. Двое  тяжело  раненых, истекающие кровью матросов  подползли к горящим кранцам со снарядами и сбросили их за борт. Тогда на «МО-210» было сброшено около 100 бомб!

Командир корабля был другом моего отца.  Всего через несколько дней после того боя Батя с горечью  узнал о гибели всего героического экипажа катера – он подорвался на мине.

Чрезвычайной дерзостью и мужеством отличались и наши подводники: так, подлодка С-13 под командованием капитана 3 ранга А.М. Маринеско потопила лайнер «Вильгельм Густаф», где находился цвет подводников Третьего рейха, около 10000 человек. Гитлер объявил Маринеско своим личным врагом.

Капитан 3 ранга Лунин вывел из строя линкор «Тирпиц», считавшийся непотопляемым, лучшим кораблем флота Германии. Это две самых громких победы наших моряков, а сколько их было за годы войны! Балтийцы сумели добиться того, чтобы блокада Ленинграда морем не состоялась.

В 1944 году Дмитрий Софронович был назначен командиром отряда торпедоносцев, состоявшего из 5 катеров. Его отряд  в это время обосновался в только  что освобожденном в результате жестоких боев с поддержкой ВМФ г. Пиллау (переименован в 1946 г. в г. Балтийск  Калининградской обл.)

Война шла к победному концу, а наш старший брат Володя в это время обучался морскому делу в Тбилисском нахимовском училище. Батя вызвал его к месту своей службы в город Пиллау. Володя был зачислен юнгой в штат одного из торпедных катеров. Однажды, когда катер вышел в море на патрулирование, он попал под авианалет и отбивался от назойливого фрица. В этом бою участвовал и Володька; «Юнкерс-88» был сбит.

За храбрость, проявленную в походе,  старшему брату перед строем было объявлено представление к награде «За боевые заслуги». Было ему тогда 13 лет.

Однажды, возвращались из дозора на трех уцелевших торпедных катерах. Батин катер, как и положено командирскому, замыкал строй. Неожиданно катер подорвался на мине, отец оказался в воде. Он видел, как катер скрылся в морской глубине. К счастью, отец заметил плавающий на поверхности питьевой бачок, который и спас жизнь ему и еще одному уцелевшему из команды в 10 человек матросу. Хорошо, что ушедший вперед катер вовремя заметил отсутствие торпедного катера с командиром, возвратился и через два  часа смог найти и поднять на борт своих товарищей. Отец выжил, но был ранен в обе ноги. Ранение это после войны стало причиной тяжелого заболевания ног.

Окончание войны мой  отец Дмитрий Софронович встречал с наградами – двумя орденами «Красной Звезды», орденом «Отечественной войны», орденом «Знак Почета», медалью «За боевые заслуги». Понятно, что эти награды давались за великие морские подвиги, за большое мужество, когда победа над врагом доставалась в бою на грани жизни и смерти.

Вызвать отца на откровенность, подтолкнуть его к воспоминаниям о войне было трудно, да и говоруном он не был. Такие моменты случались крайне редко, когда два капитана 2-го ранга, друзья-катерники, встречались в День Победы за бутылочкой «Столичной». Вот тогда заслушивался их воспоминаниями, всегда начинавшимися со слов: «А помнишь…»

Батя обладал громоподобным командирским голосом, раскатисто пел украинские песни: «Рэвэ та стогнэ Днипр широкий», «Як у городи, у Киеве на рыночку, пыв козак горилочку», или морскими песнями: «Нелегкой  матросской походкой иду я навстречу врагам, а после с победой геройской к скалистым вернусь берегам», «Славное море, священный Байкал…»

К сожалению, Батя прожил не очень долго: после трех, один за другим, ударов инсульта он потерял дар речи, только в глазах оставались слезы и муки от невысказанных переживаний.

Ну а мы, трое его сыновей, всегда поминали его добрым словом и всегда, собравшись вместе, пели его песни.

Мирное небо

В 1948 году мой старший брат, Владимир Дмитриевич, окончил 10 классов в городе Балтийске, от морской службы ему пришлось отказаться по зрению (как и нам, младшим братьям, мечтавшим о мореходке). Владимир поступил в Ленинградский институт авиаприборостроения, закончив который в 1954 году  поступил на работу в МКБ «Радуга» в городе  Дубне. Я также пошел по его стопам, окончив авиационный техникум, и тоже распределился в Дубну. При выборе места распределения не последнюю роль сыграл тот факт, что в Дубне было Московское море.

Связь времен

Наше МКБ «Радуга», принимая эстафету от наших отцов и используя опыт Великой Отечественной войны по вкладу в Победу малого флота России, создало целый ряд ракет разных классов для оснащения катеров оружием, не имеющим себе равного в мире.

Как верно сказал А.Я. Березняк, первый главный конструктор МКБ «Радуга»: «Наши потомки будут гордиться нашими свершениями». Они гордятся.  И также трудились и  трудятся во имя сильной и свободной России –  и дети, и внуки, и правнуки  Дмитрия Софроновича Подлесного.

Г.Д. ПОДЛЕСНЫЙ, бывший сотрудник ГосМКБ «Радуга» им. А.Я. Березняка