Коза-бирюза - деревянные рога Печать
15.01.2015 07:24

Амалия Федоровна Ярина, проживающая в небольшом Подмосковном городке, в кругу местной интеллигенции была заметной персоной – читала лекции по истории живописи в областном университете, а свои картины регулярно выставляла в доме культуры. Ко всему Амалия как истинная женщина следила за собой и преданно оберегала покой собственной семьи. Любому понятно, что такое под силу разве что ломовой лошади. Несмотря на это, многие ей откровенно завидовали.

Яриной стукнуло 58, когда она внезапно осознала никчемность собственного существования: ее полотна не продавались, студенты вуза, где она преподавала, ее игнорировали, а блестящая и раскованная тридцатилетняя дочь, считая мать посредственностью, снисходительно именовала Амик. В этот момент муж Амалии – видный шестидесятилетний бонвиван – конструктор столичного НИИ, ушел от нее к молодой москвичке. Много лет он приезжал к супруге на выходные, однако в последнее время решил не тратить силы на поездки в Подмосковье ради общения с престарелой экзальтированной занудой. Он надеялся, что их чадо не станет осуждать его из-­за предстоящего развода. И оказался прав – в глубине души дочь  гордилась любимым папочкой, который, несмотря на возраст, сумел завлечь в свои сети эффектную столичную бизнес­-леди.

В то лето, в канун Ивана Купалы, Амалии захотелось проветриться, и она, захватив альбом  и раскладную табуреточку, отправилась на Московское море. Удобно устроившись на берегу, Ярина приготовилась рисовать, но карандаш выпал из ее рук. Неожиданно, с невероятной остротой она ощутила всю безрадостность своего будущего. И тут со всей страстью, присущей творческой личности, она пожелала превратиться в настоящую старуху: ей показалось, что старость, иссушив тело, охладит и снедавшее ее отчаяние.

Дело в том, что за последний год жажда любви, подлинного уважения, известности и достатка приобрела у Амик почти маниакальную форму. Конечно, будь ей лет двадцать, это бы способствовало успеху. Но в ее возрасте такая маета была смертельно опасна, и Амалия это понимала.

Безуспешно пытаясь овладеть собой, Ярина мрачно уставилась на солнце, стремительно уходящее за горизонт. Раздавшийся позади шорох заставил ее оглянуться: поблизости находилась  Баба­-яга в обнимку с синей козой, рога которой выглядели как деревянные поделки местных умельцев.

– Не удивляйся, голубушка! Знаю, о чем ты задумалась, – проскрипела косматая ведьма. – Полагаешь, будто преклонный возраст защищает от страданий. Ну­-ну…  Предлагаю поменяться судьбами. У меня в лесу огромный дом.  Моя коза – волшебница. Что попросишь, то и сделает. Условия простые: надо заботиться о ней как о собственном ребенке и не покидать лес. Выходить можно только на Купалу и перед Новым годом по восточному календарю... Если решишься на обмен, станешь там хозяйкой. Очень скоро лесная жизнь превратится для тебя в открытую книгу. Для художника это прямая дорога к успеху.  Подумай! Принимать решение надо немедленно ­ ночью мои апартаменты нельзя оставлять без присмотра... И не волнуйся. Не понравится, через полгода махнемся назад...

Это предложение потрясло  Амалию. В этот момент ей так неистово захотелось кинуть всех своих обидчиков, что она согласилась. Не раздумывая! Спросила только одно – можно ли разговаривать с козой. Получив от старухи утвердительный ответ, Амик по ее приказу ухватила козочку за рожки и через несколько секунд в облике старой колдуньи оказалась перед входом в огромную деревянную усадьбу. Вокруг шелестел черный первозданный лес. Рядом, радостно махая хвостом, топталась синяя резвушка.

– Провела меня старая ведьма! Мало того, что я стала уродиной, так еще и сгнию здесь в одиночестве… – прошептала ошарашенная Амалия.

– Я так не думаю! – проблеяла козочка и, как показалось женщине, довольно хихикнула.

И действительно, не прошло и суток, как Амалия и ее подопечная, которую она ласково прозвала Козой-­бирюзой, подружились и стали обустраивать свои владения…

Очень скоро жизнь Амик стала размеренной, быт комфортным, и ее перестала изматывать рефлексия – неизменная спутница тех, кто пытается заработать на жизнь творчеством. Прошло немного времени и она, почувствовав себя уверенно, стала писать по-­настоящему яркие картины.

Погружение в жизнь леса изменило художественные пристрастия Амалии. Теперь ее скромные лирические пейзажи заполонили тщательно выписанные духи природы. Среди них были и водяные, превращающиеся в горячих объятиях хрупких дриад в болотный туман, и смеющиеся русалки, в темных прудах таскающие за усы толстых неуклюжих раков, и огромные лягушки, которые, расстегнув черные пупырчатые плащи, грели под луной свои белоснежные девичьи тела.

Оказавшись вдали от цивилизации, Амалия придумала себе распорядок дня. Теперь, пробудившись, она садилась за мольберт, а после полудня отправлялась вместе с Бирюзой наводить порядок в окрестных лесах. Все это ей откровенно нравилось. Однако среди этой приятной суеты особую радость ей доставляли весточки о дочери, которые  старая колдунья регулярно присылала с голубиной почтой. Больше всего Ярину поразило сообщение о том, что ее «великосветская детка» остепенилась и вышла замуж за симпатичного парня из интеллигентной семьи.

– Похоже, мы все обрели то, что нам нужно! – решила Амалия и прекратила дергаться.

Так прошло почти полтора года. Теперь Амик глядела в будущее без страха – ей стало казаться, что в своей жизни она, наконец, достигла духовного и физического равновесия.

Все изменила тревожная весточка от старухи, пришедшая в середине зимы.

– Мне здесь все осточертело, и я хочу домой! ­ писала Баба­яга. – Летом у тебя родится внучка, а это не моя забота! Да,  к слову… Я вправила мозги всем твоим влиятельным коллегам и вернула Ярина. Он приехал делить имущество, но я его так обработала, что он вмиг позабыл о своей циничной особе! Теперь, как шелковый – ходит хвостом и подлизывается. Понимает, что провинился!

Прочитав это письмо, Амалия долго и безутешно рыдала.

– Помоги мне, Бирюза, пожалуйста! Ничего–то я не умею делать по­людски. Ни дочь пристроить, ни любимого удержать, ни на работе утвердиться… Мне только и место, что в диком лесу – здесь никто ради развлечения не поедает себе подобных! Может, уговорить ведьму вместо меня остаться среди моих соплеменников? Там все с ней одной крови! Это я там никого не устраиваю…

– Зато нравишься мне! Чуткое сердце помогло тебе разглядеть призрачную жизнь леса, а талант позволил отразить ее на картинах. Ко всему прочему, мы с тобой почти тезки, АМАЛия ФЕдоровна Ярина!  Я Амал­фе­я – потомок легендарной козы, которая когда­то выкормила самого Зевса! – изрекла козочка. – Многие запамятовали, что Громовержец после кончины своей кормилицы сделал из ее рога «Рог изобилия», а из шкуры щит – знаменитую Эгиду! У меня  хранятся их кусочки. Когда надумаешь вернуться к своим, заберешь обломок рога – он принесет тебе достаток. Возьмешь и обрывок шкуры – смастеришь из него медальон. Благодаря нему станешь неуязвимой для козней окружающих. К медальону я приложу шнурок, сплетенный из волос дриад. В нем сосредоточены их чары. Наденешь и станешь притягательной для особ противоположного пола... И запомни – этот медальон охраняет только тебя: ты единственная, в чьей памяти живут образы богов Эллады и кто всей душой ощущает первозданную стихию бытия!

…За неделю до наступления Года синей деревянной козы на берегу обледеневшего водохранилища с благословения Амалфеи жизни Амалии Федоровны и старой колдуньи вернулись в свое естественное русло: Баба­яга отправилась в чащу, Амик ­ домой.

Никто из близких Амалии этой подмены не заметил. Зато сама художница окружающих просто не узнала. В первое же появление Яриной в университете ректор, который раньше с ней не здоровался, публично поздравил ее с присвоением ученого звания. Чуть позже Амалии позвонил знакомый владелец известной частной  галереи и сообщил, что на весну он запланировал юбилейную выставку ее работ. Впервые в жизни эту тему подхватил и супруг Амик – его комплименты в адрес дарования собственной благоверной завершились тем, что он предложил ей обвенчаться. Амалия же только расхохоталась – она еще не забыла, что тот вернулся к ней только после того, как переспал со старой ведьмой, принявшей ее облик.

Противоречия между Яриными сошли на нет с появлением внучки. Малышка оказалась не только улучшенной копией своей бабушки, но и по восточному гороскопу тоже была козой. Поскольку у ее мамочки роды были сложными, старшее поколение направило всю свою энергию на поиски для своих девочек врачей и нянек. Благо теперь в семье на это появились деньги – любители живописи после юбилейной выставки Амалии буквально смели ее работы.

…Начало нового учебного года Ярина встретила в приподнятом настроении. Она была счастлива, что несмотря на огромную нагрузку не утратила гармонию с собой и окружающим миром, которую впервые ощутила во время своего отшельничества. За месяцы, проведенные вдали от городской суеты, Амалия поняла: пришла пора ее мудрости, а посему надо не только ко всем, но и к себе драгоценной отнестись с изрядной долей иронии. К тому же она четко осознала: паспортные данные – приговор лишь для тех, кто не заслужил благосклонность живой природы!

Теперь внимание со стороны родственников и коллег отлично поднимало Амалии жизненный тонус, между тем как поводом для истинной радости были прехорошенькая внучка, поездки на пленэр, да, пожалуй, выгодный контракт, который она подписала с крупной отечественной компанией «Экологи России». Ее руководители предложили Яриной написать серию картин для их столичного офиса. Амик расценила это как предлог напроситься в гости к своим лесным покровительницам: она по ним откровенно соскучилась, да и работать хотела поближе к очаровавшей ее натуре!

Лесных волшебниц Амалия ежедневно поминала добрым словом. И не только щедрую Амалфею, подарившую оберег, составленный из артефактов, принадлежавших ее легендарной прародительнице, но и кошмарную ведьму-­ягу, ухитрившуюся за короткий срок так вымуштровать окружение Яриной, что оно приобрело вполне человеческий облик…

Наталия Белага