Маргарита Арабей работала в ДК «Мир» художественным руководителем вокальной студии «Голос». Второй год она является корреспондентом газеты «Встреча». Ранее публиковались ее стихи и сказки для детей. Сегодня на «Литературной станице» мы предлагаем вниманию читателей три новых рассказа Маргариты Арабей.

Мальчики-«дяденьки»

Нелька и Ленка учились в одной школе, в одном классе, сидели за одной партой и жили на соседних улицах. В общем, они по-соседски дружили, часто ходили в гости друг к другу, делали вместе уроки. Учеба подходила к концу, приближались выпускные экзамены, и домашних заданий задавали все больше и больше.

Однажды подружки сидели у Ленки дома и корпели над задачкой по физике, которая никак не решалась. Вдруг откуда-то пришел Ленкин старший брат Сережа с товарищем. Сережа был старше сестры на два года и учился в каком-то техническом вузе на экономическом факультете. Его очкастый, слегка уже лысоватый, невысокого роста товарищ выглядел очень важным.

– Ой, это Виталька, Сережкин друг! Он такой умный, поэтому уже лысый, он в МГУ на физфаке на первом курсе учится! – зашептала Ленка на ухо Нельке, задыхаясь от восторга.

– Да? – взглянула Нелька на очкарика оценивающим практическим взглядом, – может, он нам с тобой и задачку решит? – спросила она Ленку вполголоса и, приветливо поздоровавшись, обратилась к вошедшим молодым людям:

– Мальчики! Помогите, пожалуйста, нам решить задачку по физике!

Лысый, поправив очки, высокомерно поднял свои белесые брови и надменно переспросил: «Мальчики?..» – а затем, с презрительным снисхождением поправил: «Дяденьки!» И студенты, взяв магнитофон, с важным видом удалились в другую комнату по своим «взрослым мужским» делам.

Нелька страшно разозлилась, но виду не подала. Они с Ленкой, проглотив обиду, как смогли, доделали свои уроки, и Нелька стала собираться домой. Вслед за ней из дома выскочил «выдающийся» физик. На улице он догнал девчонку и, слегка заикаясь, вдруг пролепетал:

– Может, пойдем погуляем?

Шестнадцатилетняя Нелька была, что называется, красавицей на выданье. У нее от поклонников с детства отбоя не было. Поэтому она знала себе цену и была очень разборчива. «Ну, погоди, пижон», подумала она про себя. А вслух, наслаждаясь местью, смакуя каждое слово, с ядовитой улыбкой сказала:

– А я с «дяденьками» не гуляю!

Она развернулась и пошла домой в гордом одиночестве. Оторопевший очкарик, получив «от ворот поворот», поплелся в другую сторону.

В зарослях душистой черемухи громко и заливисто засвистал соловей.

Сцена из семейной жизни

Вечер. Муж сидит дома за компьютером, играет в преферанс. Входит Жена из кухни со сковородкой.

Жена (обращаясь к Мужу): Зайчик мой!

Муж (не отрываясь от компьютера): М?

Жена: Ты будешь кушать?

Муж (не оборачиваясь, продолжая клацать мышкой, утвердительно): Угу.

Жена: Омлет будешь?

Муж (продолжая играть, не открывая рта, отрицательно мычит): У-у!

Жена: А кашку будешь?

Муж (также, отрицательно): У-у…

Жена (напряженно, закипая): А что ты будешь?

Муж (неопределенно, не оборачиваясь): Мммм….

Жена (постепенно переходя на повышенные тона): У Эллочки Людоедки в лексиконе и то было 30 слов! А ты общаешься со мной при помощи одного звука! Совсем обалдел от своего компьютера!

(неопределенная пауза)

Жена: Если ты сейчас же не повернешься ко мне передом, а к нему задом, и не будешь отвечать по-человечески, глядя в глаза, когда я с тобой разговариваю, я убью тебя вот этой сковородкой!!!

Муж (разворачиваясь в крутящемся кресле, с широко раскрытыми удивленными глазами, глядя поверх очков, совершенно спокойным, дружелюбным тоном): Лапочка моя! Не надо так нервничать! «Твой суслик летит к тебе на крыльях любви»!*

Жена смягчается, улыбается, услышав любимую семейную шутку. Муж подходит к ней, обнимает. Они целуются и идут вместе на кухню готовить ужин.

* - обращение Остапа Бендера к мадам Грицацуевой из к/ф Гайдая «Двенадцать стульев».

Еврейский анекдот

Ночью меня разбудил телефонный звонок.

– Алло! Алло! – надрывался мужской голос в трубке, – это квартира Александра Юрьевича Минаева?

Я не сразу сообразила, кто я и где я.

– Да, – ответила я после некоторой паузы. (Я ночевала в московской квартире моих друзей, которых не было дома.)

– Алло! Алло! Это Израиль, Тель-Авив. Будьте добры, позовите, пожалуйста, Александра Юрьевича Минаева!

– Его нет дома, а что ему передать? – спросила я.

– Передайте ему, что он прошел на 2-й тур конкурса. Надо прислать 2 произведения на 10 минут!

«Мой друг, пианист и композитор Саша Минаев, участвует в каком-то композиторском конкурсе», – догадалась я спросонья.

– Хорошо, я передам! – послушно сказала я и, найдя на тумбочке карандаш и клочок бумаги, записала полученную информацию.

– Скажите, пожалуйста, – не унимался голос в трубке, – а он еврей?

Я слегка опешила и замялась, но шестым чувством поняла, что если звонят из Израиля, то, наверное, лучше быть евреем.

– Дело в том, – продолжали в трубке, – что если он пройдет на 3-й тур, мы пришлем ему приглашение на заключительный концерт с оркестром. Евреям предоставляется 50% скидка на транспортные расходы и проживание в гостинице. Так он еврей или нет?

– Я точно не могу вам сказать, но фамилия его матери – Квейзер! – «Эх, ловко я выкрутилась по-еврейски!», подумала я. Мне очень хотелось помочь моему другу получить 50% скидку для поездки на конкурс в Израиль.

– Это не важно, – строго отрезали в трубке, – важно, что написано в документах! Передайте ему, пусть пришлет метрику!

«Какую еще «метрику», подумала я, – свидетельство о рождении, что ли?»

– Хорошо, я ему все передам, – опять послушно пообещала я, и мы распрощались с израильским незнакомцем.

Я снова легла спать, но заснуть сразу не удалось, и в полудреме мне вспомнилось, как мы познакомились с Сашкой, когда работали в одном камерном хоре, он – концертмейстером, а я солисткой. Как он пригласил меня исполнить его сонату-балладу «Девушка-Солнце во дворце золотом» на стихи Исаакяна для голоса (сопрано) и фортепиано в своем авторском концерте в Питере. Так я впервые приехала в Петербург (тогда еще Ленинград) на гастроли. Царственная красота северной столицы так очаровала меня, что я пожалела о том, что училась в Москве, а не здесь! Мы жили в самом центре города напротив легендарного крейсера «Аврора», который был виден из окна.

Сашка лежал на раскладушке, как тюфяк, большой и неуклюжий, измерял температуру и искал у себя пульс. Он страшно волновался перед концертом, а мне было почему-то ужасно смешно наблюдать за ним.

– Ну, как температура? – спросила я, изобразив участие на лице.

– Вроде нормальная, – вяло ответил Минаев.

– А пульс есть? – я едва сдерживалась от смеха.

– Прощупывается, но слабый… – пролепетал бледный композитор.

Я улыбнулась себе под нос и вышла в кухню, чтобы не расхохотаться во весь голос! Сашина жена Наташа укоризненно посмотрела на меня и сказала, стараясь усовестить:

– Рита, как ты не понимаешь! Ведь его произведения для него, как его дети!

Я действительно не понимала, как можно так волноваться! Я была очень молода, самоуверенна, мало знала и умела, поэтому и мало волновалась.

Вместе с нами в концерте принимал участие гитарист Вадим Звягин. Он исполнял какое-то красивое произведение, название которого я не помню. Все прошло весьма удачно в Институте культуры при небольшом скоплении заинтересованной публики. А после мы ходили в Эрмитаж, бродили по улицам и переулкам, и Саша с Наташей показывали мне город, рассказывая примерно так: «вот здесь Лиза у Канавки пела и плакала»1, «а в этот ресторан мы не пойдем, здесь Петр Ильич холеру подхватил»2. (Как будто это было вчера, и они были тому свидетелями).

И мы пошли в ресторан «Норд». Едва мы заняли столик, в зале потух свет. Однако мы так устали, что не двинулись с места. Вадим Звягин, как кот, в темноте пытался разглядеть, что предлагалось в меню: «Суп с мер… с мер… тьфу, с мертвецами что ли?! А! С меренгами… или… с гренками?» Цены разглядеть было нереально. В кромешной тьме к нам подкралась разбитная официантка и затараторила:

– У вас ведь бутылка сухого? Согласны – нет? 4 салата столичных, согласны – нет?

– Нам, пожалуйста, суп с меренгами, – умудрился вставить Вадим.

– У нас электричество отключили, до устранения аварии плиты не работают, – ответила официантка. Пришлось смириться. В темноте мы съели неизвестно что, расплатились с официанткой, которая, не переставая, приговаривала: «Согласны – нет?». Даже если мы были и не согласны, то без света спорить было бесполезно. Поэтому на сколько нас обсчитали в «Норде», осталось тайной, покрытой мраком…

Утром я снова проснулась от телефонного звонка. На этот раз звонила Сашина мама из Питера. Я рассказала ей про Израиль, и покаялась:

– Маргарита Александровна, я сказала, что вы евреи!

На что она с юмором ответила:

– Успокойтесь, Риточка, по паспорту мы все русские!

Я оставила Саше записку с информацией, полученной ночью по телефону, и уехала по своим делам.

И только спустя 2 месяца, когда мы собрались за столом в одной компании после очередного концерта, и я поинтересовалась, как там дела с израильским конкурсом, Сашка признался мне, что они с пианистом Андреем Карелиным разыграли меня, позвонив из телефона-автомата. Им было очень весело, что я оказалась такой наивной и доверчивой, попалась на их удочку! А ведь мне даже в голову не пришло, почему «с конкурса» звонят ночью! Ну что с нас, музыкантов, взять?! Все мы, как дети малые!

1) Лиза – героиня оперы «Пиковая дама» П.И. Чайковского.

2) Петр Ильич – композитор Чайковский.